Лицо фараона
Авторы: Михаил Николаевич Грешнов
Жанр: Научная фантастика
Цикл: Грешнов, Михаил. Сборники
Формат: Полный
Всего в книге 45 страниц. Год издания книги - 1971.
Михаил Грешнов. Советский писатель-фантаст. Родился в г. Каменск (Ростовская обл.) в семье сельского учителя. В 1933 году отучился в ФЗУ, после чего (в 17 лет) работал слесарем в паровозном депо. Затем закончил рабфак Ростовского университета, и в 1938 году поступил в ленинградский университет, но не закончил его и с 1940 по 1947 г. по путевке Наркомпроса работал учителем в Прибайкалье, в Тувинской долине (Бурятская АССР). В 1958 году заочно окончил Краснодарский педагогический институт, после чего работал учителем, а затем и директором средней школы. Живет в Лабинске (Краснодарский край), член Союза писателей СССР.
Публиковаться начал в конце 50-х гг. в местных издательствах. Тема его первых рассказов – жизнь советской деревни. А вскоре в 1960 году в журнале «Уральский следопыт» был опубликован его первый фантастический рассказ «Лотос золотой». Спустя два года появился и первый сборник автора «Три встречи», после чего произведения Михаила Грешнова постоянно появлялись в журналах и сборниках. В активе автора наличествует более 80 научно-фантастических рассказов и 9 сборников. Кроме этого писатель опубликовал несколько сборников реалистической прозы: «Три встречи» (Ставрополь, 1962), «Все начиналось…» (1968) и «Лабинские новеллы» (1969) и другие.
Читать онлайн Лицо фараона
Михаил Грешнов
ЛИЦО ФАРАОНА (сборник)
ГАРСОН
— Еще немножко, — Володя помешал тушенку палочкой, повернул другим боком к огню. — Чуть-чуть — и завтрак готов!
Володе двадцать три года, но он умеет разговаривать сам с собой. И петь песни. Песни — это, конечно, лучше, чем разговаривать, но с кем, кроме как с собой, поговоришь, когда ближайший лагерь километрах в семидесяти, а ты один в горах, не считая костра, палатки и неба над головой? Может быть, сказывался характер? Характер у Володи живой, общительный, в компании Володя любит пошутить, посмеяться. Свой парень, говорят о нем, и среди людей Володе живется легко.
— Чуть-чуть, — повторил он, любуясь каплей янтарного жира на конце палочки и чувствуя, как у него разыгрывается аппетит.
Утро только что началось, солнце выкатилось нежаркое круглое и красное, как спелое яблоко.
— Где же чайник? — Володя пошарил возле себя левой рукой, не отрывая глаз от палочки и от банки на углях. Чайник оказался тут же, где Володя предполагал найти его.
— Сейчас мы тебя — на жар! — сказал ему Володя и отодвинул тушенку в сторону.
Потер руку об руку, втянув сквозь зубы воздух, — как это делается, когда обожжешься, — и ловким движением, чтобы не обжечься еще, водрузил чайник на камни, положенные среди костра, так что чайник сразу же охватило огнем с трех сторон.
— Так! — сказал удовлетворенно Володя и придвинул к себе тушенку.
Но позавтракать ему не пришлось. Метрах в четырех от себя, на другой стороне костра, Володя увидел чудо. Увидел просто, по-будничному: поднял голову, а оно тут как тут. Это был круглый плоский предмет, наподобие двух суповых мисок, сложенных донцами вверх и вниз. Нижнее донышко, пожалуй, закруглялось более плавно, как яйцо, верхнее было точно, как у тарелки: поблескивал ободок по окружности — выступ, но без единой неровности. На сложенных мисках (миски — чуть маловато, скорее, кухонные тазы) сидела небольшая, со средний арбуз, голова, с глазами, ртом и небольшими решетчатыми дыоками по бокам там, где у настоящей головы должны быть уши. Голова была металлическая, и корпус был металлический. Все сооружение стояло на двух курьих ножках, — это Володя заметил сразу, и это поразило его больше всего. Ножки крепенько упирались в землю, расставив пальцы. Пальцев было четыре впереди и пятый, небольшой, для упора, — на задней стороне каждой ножки. Сооружение было высотой не больше семидесяти сантиметров, но это потому, что ножки были согнуты, как у гуся, предмет не касался земли — присел. Он наблюдал за Володей. Зеленоватые глаза со стоячим, как у кошки, зрачком смотрели на Володю внимательно, но не холодно, и по всему было видно, что предмет сидит и наблюдает за Володей давно, может, с рассвета, а может быть, с ночи, и если Володя не заметил его прежде, то, наверное, потому, что не отличил от камней, разбросанных там и тут группами и в одиночку. А теперь Володя его увидел и забыл про завтрак, про чайник, уже фыркавший на огне. Несколько минут они молча смотрели друг на друга предмет и Володя. Предмет со спокойным любопытством, даже дружелюбием, Володя — в полном недоумении. Может, Володи не заметил этой штуки вчера, — этого самовара на птичьих ногах? Но нет, самовар стоял на тропинке, по которой Володя принес вечером хворост для костра. Тогда самовара не было. Он появился ночью или сейчас, только что, потому что смотрит с таким любопытством. Изумление Володи тоже переходило в любопытство.
— Кто ты такой? — спросил Володя у самовара.
Тот не ответил, но зрачки у него дрогнули — как индикаторы на счетной машине.
Конечно, это был робот, кибер. Но откуда он появился? Может быть, его запустили ребята из группы Выдрина или Борисова? Вложили программу и послали к Володе с приветом? Должна же их мучить совесть: оставили его одного в котловине — у них, дескать, объем работы больший. Так нет, с базы выходили все вместе и никакого кибера не было, а если бы он был, то о нем знали бы все, и Володя тоже — шила в мешке не утаишь, Может, к Выдрину — он все-таки ближе — пришло пополнение, какой-нибудь чудак-изобретатель, и вот тебе — сюрприз.
Володя спросил:
— Откуда ты взялся?
Робот дрогнул зрачками, но промолчал. Отлично сделана вещь, отмечал между тем Володя, даже изящно: корпус начищен до блеска, каждая линия была совершенством, но — почему у него птичьи лапы? Роботы, которых Володя видел на картинках в «Технике-молодежи» и в выпусках «Научфильма», были на человеческих ногах, неуклюжих и толстых, но на человеческих. Может, он иностранец — со спутника связи или еще откуда: мало ли вещей запущено сейчас в космос исследователями? Спустился на парашюте и забрел на огонек. Володя спросил по-немецки — немецкий он учил в школе, и кое-какие фразы у него в голове еще остались:
— Шпрехен зи дойч?
Молчание.
В институте Володя учил французский, память услужливо подсказала:
— Парле ву франсе?..
Полное молчание.
Володя вспомнил английскую фразу из самоучителя:
— Ду ю спик инглиш, сэр?..
Опять молчание.
Володя стал что-то связывать по-тувински, но почувствовал, что не свяжет, и замолчал.
Кибер перестал дрожать светом в глубине глаз. Однако интерес брал свое.
