Михаил Николаевич ГРЕШНОВ
НАДЕЖДА
Увлекательная работа - придумывать географические названия: Мыс Рассвета, Озеро Солнечных Бликов... Мы только и делали, что придумывали, придумывали. Не только мы - Северная станция тоже. Вся планета была в распоряжении землян - в нашем распоряжении.
- Ребята! - кричала с энтузиазмом Майя Забелина. - Холмы Ожидания хорошо?
- Река Раздумий?
- Ущелье Молчания?..
- Хорошо, - говорили мы. Подхваливали сами себя: работа нам нравилась, планета нравилась. Нравились наши молодость и находчивость. Давали названия даже оврагам: Тенистый, Задумчивый.
Геннадий Фаготин, начальник станции и нашей картографической группы, осаживал нас:
- Как бы не выдохнуться...
- Старик, - отвечали ему, - на что голова на плечах?..
Геннадий был лет на пять старше любого из нас, но и ему не было тридцати. Картография - наука молодости и молодежи.
Нравилось нам и название планеты - Надежда.
Название придумали не мы - открыватели. Планету нашла экспедиция Жарского. Это была удача. Сотню лет корабли летают за пределами солнечной. Ищут планету земного типа. Звезд много, и планет много. Ищут сестру Земли. А повезло Жарскому. И, как ни странно, у синей звезды. Предполагали, что планеты земного типа могут быть только у желтых солнц. И вдруг - у синей звезды...
Это была шестая и последняя планета у солнца-карлика. Пять, ближайшие к звезде, испепелены и расплавлены. Шестая - райские кущи: реки, озера девичьи голубые глаза!.. Кислорода двадцать один процент, азота семьдесят восемь... Правда, в воздухе много природного электричества - рождала сверхкорона звезды. Зато ни заводов, ни городов. Необитаемая планета!
- Как назовем - Находка, Жемчужина?.. - спрашивали у Жарского.
Командир корабля молчал.
Восемьдесят девять планет с органической жизнью насчитывал каталог открытий. Даже с разумной жизнью. Пусть неизмеримо ниже земной, необычной и непривычной. Но планеты заселены. Щедрая земля, расстилавшаяся под звездолетом, не только привлекала - настораживала: для кого эта щедрость?
Были планеты-трясины, без клочка твердой земли. Планеты-фугасы: стоило опуститься - почва взрывалась. Планеты-тайны, покрытые паутиной капиллярами, по которым струится лимфа. Паутина живет, мыслит...
Отличные названия Находка, Жемчужина. Но всякая находка предполагает, что ее кто-то потерял и хозяин может найтись. Жемчужина? Кто не польстится на ее красоту?..
На позывные по всем диапазонам шкалы ответа не было.
- Находка, Роберт Андреевич?..
- Надежда, - ответил Жарский, ступив на зеленую земную траву.
С ним согласились. Можно было надеяться, что планета станет землянам второй родиной.
Океан занимал семьдесят процентов поверхности. Два материка тянулись в долготном направлении по обе стороны от экватора. Само их расположение определило название: Северный, Южный. Между материками по океану брошено, словно горсть изумрудов, множество островов - то-то придется поработать картографам!.. Посетить и осмотреть все возможности, конечно, не было. На пятнадцатый день Жарский послал телеграмму Земле: открыта планета-двойник, необитаемая, если не считать насекомых на суше и моллюсков на прибрежных отмелях шельфа. Просил утвердить название планеты - Надежда.
На Земле утвердили. Послали картографов - две группы. Потому две, что были утверждены две исследовательские станции - Северная и Южная, на обоих материках планеты. Южной станцией руководит Фаготин, северной - Виктор Серенга. Связь держат при помощи спутников, сброшенных кораблем-маткой <Юноной>. Корабль улетел дальше, группам было дано времени год.
Работы проводились съемочным способом. Со спутников сфотографировали материки, нанесли на карту. Уточнения и обработка деталей предоставлялись картографам. У каждой группы по три авиетки. Машины поднимались над местностью и клетка за клеткой фотографировали квадраты шесть на шесть километров. Детали поверхности схватывались рельефно, переносились на карту. Оставалось только придумать названия. В случае необходимости авиетку можно было опустить в квадрате, осмотреть все на месте, ощупать руками - самый древний и самый действенный способ исследования.
Так был найден первый кристалл - ощупью. На него наткнулась Иванна Скар. Кристалл не давал ни тени, ни отблеска, был невидим.
Иванна фотографировала свою параллель. Щелчок - на пленке квадрат. Через минуту, опять щелчок и опять щелчок. Внизу перелески, болото. На болоте - <пятачок> леса. Чем заинтересовал <пятачок> Иванну, она не знает. И сейчас не знает, после стольких событий. Опустила авиетку на пологий откос и пошла исследовать чащу.
Продралась сквозь подлесок на крохотную поляну, стала пересекать ее и наткнулась на что-то твердое. Зашибла колено, руку, остановилась. Перед ней была ямка глубиной в несколько дециметров. Зато руки ощупали холодную полированную грань камня. Да, это был камень или хрусталь, граненый, стоящий торцом вверх. Иванна провела по торцу ладонью, нащупала правильный шестиугольник-кристалл. Камень был высотою по грудь, холодный, прозрачный, сквозь него виднелась росшая на земле трава. Иванна постояла минуту: откуда здесь камень? - и, когда боль в ушибленном колене утихла, обогнула камень и пошла дальше. Запомнилось ей углубление в почве: камень был врыт в землю или продавил верхний слой собственной тяжестью. Больше на островке ничего не было, Иванна обогнула его южным берегом, села в авиетку и поднялась.
