Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море

Вербовская

ЛЕТУНЫ ИЗ ПОЛЕТАЕВО,

ИЛИ ВЕНЬКИНЫ МЕЧТЫ О СИНЕМ МОРЕ

Сказка

Часть 1. ЗА СЕМЬ ВЁРСТ КИСЕЛЯ ХЛЕБАТЬ…

Эх, дороги…

Л. Ошанин

Глава 1. Медный таз и лето.

Похоже, лето всё-таки накрылось…

Тут Венька, конечно, сказал бы «медным тазом». Да только где найти такой таз, под которым поместилось бы целое лето? Ну, разве что на бабушкиной даче.

Таз у Венькиной бабушки звонкий, как бубен, огромный, как корыто, неподъёмный, как чугунный котёл. Но уж бабушка, поверьте, разбазаривать свой таз не будет и ничего накрывать им не даст. Он ей для других дел нужен - бельё полоскать, капусту солить или варить на медленном огне густое и приторное клубничное варенье.

- Варенье-загляденье! – зовёт Веньку бабушка, - Иди, внучок, пробу снимать!

Только Венька клубничное не очень. Он больше специалист по булочкам и всяким сдобным пирожкам.

И вот теперь под этим медным тазом… в общем, кончилось Венькино лето, даже не начавшись. А вместе с летом испарилась заветная Венькина мечта - про синее море, жаркое небо, зелёные пальмы, запах магнолий, стрёкот невидимых ночных цикад, жёлтый горячий песок, тугой белый парус далеко на горизонте, разноцветного воздушного змея в небе, хрупкие ракушки под ногами…

…Венька лежит в темноте, подложив мягкую пухлую ладонь под не менее пухлую щёку, страдает и тоскливо прислушивается.

За окном по-жабьи квакают автомобили. Заливается соловьём заблудившаяся поздняя электричка. Тёплый майский ветер бесцеремонно врывается в комнату - беспечно, не зная Венькиных печалей, играет шторой, скользит по подушке, с любопытством перелистывает забытые на столе тетради и книжки со сказками. Где-то за стенкой радостно бурчит телевизор. Мажорно булькает в ржавых трубах вода.

С кухни доносятся приглушённые взволнованные голоса взрослых.

- Всё лето насмарку, – сокрушается мама, - Бедный Вениамин Иванович! Куда его теперь девать?

В свои неполные девять лет Венька до того солиден и толст, что его иначе как по имени-отчеству и не называет никто. Даже родители.

- И отпуск мне никто не даст. На старой бы работе непременно дали… А на новой… Раньше ноября не жди…

- И командировка эта совершенно некстати, - поддакивает маме папин тихий басок.

- Мог бы и отказаться…

- Да я знаешь, как отказывался, отнекивался, отбрыкивался и отпирался! Иванова, Петрова и Сидорова вместо себя начальству подсовывал. Ни в какую!

- Да…, - вздыхает мама, - И, главное, даже если б отпуск дали… денег-то всё равно нет. Чтоб на море ехать, денег нужно – целый чемодан…

- Если б телевизор с холодильником не купили…

- А как без холодильника-то? Протухло б всё.

- Что ж теперь Вениамин Иванович-то? Так он на море хотел…

Тёплая и солёная, как морская вода, слеза скатилась по Венькиной пухлой щеке. Море… слышал о нём Венька, что бескрайнее оно, голубое, прозрачное, как стекло. Гладкие серые камушки на берегу. Называются так смешно – то ли валька, то ли галька. Бурые цепкие водоросли. Юркие маленькие рыбки. Ещё там, говорят, бывают морские коньки. Они весело прыгают и скачут под водой, как настоящие крошечные лошадки. А теперь… теперь всё это протухло – и рыбки, и коньки, и водоросли… что с холодильником протухло, что без холодильника. Только и осталось радости – телевизор. Хоть по нему на пальмы с водорослями посмотреть…

- И мать, как на грех, разболелась, - продолжает рассуждать папа, - Опять её ревматизм скрутил.

Папина мать Веньке приходится родной бабушкой. Зовут её, как почти всех бабушек, Марусей. И если бы не скрутил её этот проклятый ревматизм, она бы обязательно взяла внука к себе на дачу. Ту самую, где медный таз, и квашеная капуста, и приторное клубничное варенье.

«Не очень-то хотелось, - думает Венька, заворачиваясь плотнее в одеяло, - Подумаешь, дача… что я там не видел».

Нет на бабушкиной даче ничего такого, чего бы Венька не видел и чего не знал. Да и на что там глядеть? Заросший тиной пруд. Участок шесть соток. Грядки с редиской, грядки с укропом, грядки с картофельной и морковной ботвой. Справа забор. Слева забор. За забором – сплошные старухи, которые на пенсии и им на работу не надо, и ещё всякая детсадовская мелкота.

Скукотища. Поиграть не с кем. На пруд одного не пускают. У старух только и разговоров, какая у кого уродилась малина и сколько кто банок с огурцами закрутил. А бабушка Маруся вдобавок вечно пристаёт к Веньке со своим вареньем и компотом из кислых антоновских яблок.

- А если его отправить в лагерь? Сразу на две смены, – доносится с кухни оптимистичный папин голос, - В лагере ребята. Кружки всякие-разные. Походы. Костёр до небес.

-Тю, спохватился! В лагерь! В профкоме все путёвки давно разобрали.

«И хорошо, что разобрали, - размышляет Венька под своим одеялом, - Подумаешь, лагерь… что я в этом их лагере не видел».

Если честно, не видел Венька в лагере ровным счётом ничего. Потому что ни разу в жизни в этом самом лагере не был. Но он точно знает, что там скукотища ещё хуже, чем на даче. Кружки там все ерундовские. А походы – вообще чушь, два круга вокруг забора и обратно. И ребята там, говорят, ужасные. Всё время дерутся, плюются и мажут друг друга зубной пастой по ночам.