Хорошенько взвесив все «за» и «против»,
Норд неуверенно сказал:
— Пожалуй, с коллегами мне будет удобнее. Все-таки это в первую очередь научная экспедиция. Если мне понадобится квалифицированный совет, от кого я его получу — от головореза, от гипнотизера? Ну а в случае чего, махать кулаками и палить из пистолета я тоже умею, дело нехитрое. Между прочим, и гипнозом в свое время увлекался… Решено. Выбираю «Ученых».
Джей-Пи поднялся, перегнулся через стол и торжественно пожал молодому человеку руку.
— Именно этого выбора я от вас и ждал. Более того, если бы вы отдали предпочтение команде, состоящей из «воинов» или хотя бы имеющей в составе специального, как вы выразились, «головореза», это означало бы, что вы не рассчитываете обойтись одним интеллектом и втайне уповаете на силу — да еще не свою собственную, а чужую. Я бы сразу понял, что вы не тот, кто мне нужен, и снял бы вас с задания.
Он умолк, отведя взгляд, — будто хотел еще что-то сказать, но не знал, стоит ли.
Все-таки решился:
— И последнее. Не знаю, имеет ли это отношение к делу, но на всякий случай запомните слово «Lomonosov». Вернее фразу: «Zaglyanite v Lomonosova».
— Что это значит?
— «Загляните в Ломоносова». Ломоносов — это русский ученый 18 века. Может быть, эти слова что-то в себе таят. А может, и нет. Просто запомните их, и всё. Больше я ничего об этом не скажу… Отправляйтесь домой, соберите всё необходимое для поездки. В 18.00 за вами явится мистер Айзенкопф, уже снабженный необходимыми инструкциями. Он займется вашей подготовкой и проведет с вами всю предотъездную неделю. Вы будете жить на одной из моих вилл, в Нью-Джерси, а 29 апреля прямо оттуда поедете в порт. Вам заказаны каюты на немецком пароходе «Европа», следующем в Бремерсхавен. Третий член группы, мисс Клински, присоединится к вам на борту. Желаю удачи. Прощайте.
Квартира доктора Норда, куда он отправился после встречи с миллиардером, пожалуй, заслуживает отдельного описания, поскольку иногда жилище рассказывает о своем владельце полнее и красноречивей, чем иное досье, даже составленное асами кадровой психологии.
Как и великий американец, Гальтон обитал на самом последнем этаже — но не роскошного небоскреба, а унылого браунстоуна в неопрятных окрестностях Таймс-сквер [1].
Никому не пришло бы в голову назвать эту надстройку «пентхаусом» — это был просто чердак. Ну в крайнем случае мансарда, состоявшая из одной-единственной комнаты.
Окон в стенах не было, свет проникал внутрь через застекленный прямоугольник в потолке. Доктора это идеально устраивало: картинки и звуки города не отвлекают от работы, а вид голого неба — отличный фон для движения мысли.
Природа, а стало быть, и наука, не выносит пустоты. Не признавал ее и Гальтон, поэтому пространство, которое в нормальных домах обычно используется в декоративных целях или не используется вовсе, у него было заполнено всякой функциональной информацией. Например, потолок обклеен таблицами, графиками, схемами. На стенах не обои, а школьные доски, сверху донизу исписанные формулами и неразборчивыми каракулями (у доктора Норда была привычка размышлять, бродя из угола в угол, и записывать полезные идеи мелом). Мебели же в комнате было так мало, что она упоминания не заслуживает. Зачем нужна мебель человеку, который почти все свое время проводит в разъездах по белу свету?
Опытному путешественнику много времени на сборы не требуется. За четверть часа Гальтон собрал свой обычный багаж — два чемодана. В первом набор простой и практичной одежды: штаны-рубашки-белье и, учитывая климатические условия России, парка да меховые сапоги. Во втором чемодане, разделенном на аккуратные отделеньица, содержался обычный экспедиционный арсенал: необходимые вакцины и лекарства, стерилизатор воды и много всяких полезных вещей, частью изготовленных на заказ, частью привезенных из странствий. К числу последних относилась духовая трубка из Колумбии, стрелявшая деревянными иголками. Индейцы смазывали их ядом, превращая трубку в смертоносное оружие. Но доктор Норд был не столь кровожаден. В поездки он брал с собой два пузырька — густо-красный, с неразбавленным ядом, и бледно-розовый, с 20-процентным раствором. Обычно Гальтон пользовался розовым. Человек или зверь, ужаленный такой иголкой, мгновенно погружался в сон — то есть, с одной стороны, оставался жив, а с другой, переставал представлять опасность. Чистый же яд предназначался для двуногих и четвероногих, от которых посредством сна избавиться невозможно. По счастью, существа этого сорта на пути доктора попадались редко.
В общем, домой Норд вернулся в 14.07, а в 14.22 уже захлопнул крышку второго чемодана. До шести оставалось еще три с половиной часа. В обычный день Гальтон занялся бы работой (он не признавал безделья), но сегодня не получилось бы — мысли были заняты предстоящей поездкой.
Тогда он решил истратить образовавшийся излишек времени максимально разумным способом: подкрепиться и отдохнуть.
Сначала поел. Белок, крахмал, один овощ, один фрукт, пол-унции жиров, кусочек сахара. Потом лег спать, поставив будильник на 17.45. Засыпать доктор Норд умел в любых условиях, причем сразу. Нервная система у него была на зависть крепкой.