Кузьма Минин
Авторы: Валентин Иванович Костылев
Жанр: Историческая проза
Цикл: Волжские просторы №29
Формат: Полный
Всего в книге 128 страниц. Год издания книги - 1986.
Переиздание исторического романа. Нижегородец Кузьма Минин — инициатор сбора и один из руководителей народного ополчении 1611–1612 годов, освободившего Москву от польских интервентов.
Читать онлайн Кузьма Минин
В. Костылев
КУЗЬМА МИНИН
Роман
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ НАРОДНОГО ГЕРОЯ
ВАЛЕРИЯ ПАВЛОВИЧА ЧКАЛОВА
АВТОР
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
Подожженная вражескими гусарами деревня Тихие Сосны догорала. Вопли женщин, детский плач, треск и грохот рассыпавшихся в огне изб раздавались кругом. Королевские всадники беззаботно поглядывали на полураздетых, босоногих людей, убегавших по мерзлой земле в лес.
Гаврилка Ортемьев, как и другие его односельчане, в эту ночь бежал из дому.
В этой суматохе Гаврилка потерял отца, мать, братьев. За ним, потехи ради, рванулся в погоню один из гусаров, отогнал его далеко, в сторону, к Днепру. Гаврилка переправился через реку, чтобы укрыться в единственном убежище — в крепости Смоленск. Объятая душною мглою пожарищ, она чернела на горе — большая, грозно насторожившаяся. Ползком перебрался Гаврилка через крепостной вал.
Соседство с польскими войсками, не раз осаждавшими Смоленск, приучило жителей Тихих Сосен к опасностям. И то, что теперь произошло, не было неожиданностью. К этому были готовы.
В семье Гаврилки старики часто молились о смерти, но ему хотелось жить! Храбрость и стойкость смолян, полтора года отражавших приступы поляков, научили его быть выносливым и твердым в самые тяжелые, тоскливые дни.
Давно он лелеял мысль самому сразиться с врагами, испробовать в бою свою силу. А он ее чувствовал в себе: коренастый, немного сутулый, широкоплечий, он побивал в кулачных боях самых завзятых бойцов. Можно ли ему так легко, как советовали старики, покориться судьбе?
Бесплодные штурмы Смоленска подняли дух не только у Гаврилки. Многие крестьяне, видя неудачи панов, ушли в лесные дебри и оттуда совершали смелые набеги на московскую дорогу. Они ловили королевских гонцов, нападали на польские обозы и патрули. Поляки прозвали их шишами, то есть бродягами, сбродом, разбойниками.
Гаврилку не тянуло в лес. Куда лучше казалось бить поляков из крепости огненным боем. Ведь недаром же его учил стрельбе смоленский пушкарь Данила Сомов.
Это было до нашествия поляков на Московское государство, до лета 1610-го. В праздники взбирался он на четырехугольную башню близ Копытинских ворот и подолгу слушал чудесные рассказы старого смоленского пушкаря о войне. У Гаврилки появилось уважение к бронзовым махинам, глядевшим своими жерлами из бойничных окон. Парень с особым усердием протирал куделью таинственную пасть орудия.
Светило солнце. Сквозь прорези башенных зубцов снизу, среди зелени синел Днепр. Над остроконечной вершиной Копытинской башни в небе кружили ястреба. Гаврилке вспомнились эти дни, и его неудержимо потянуло опять туда, к большой пушке, которую старик Данила почему-то звал «хозяйкой» («моя хозяйка»).
Седой привратник занес бердыш над головою парня, опросил его и после этого впустил внутрь.
— Сожгли? — кинул он в сторону зарева.
— Да… — грустно вздохнул Гаврилка.
— Лютуют… Чего там! Горе. Вчера тоже вот Овчинникову гать… Каждый день жгут…
Гаврилка перебрался через второй высокий внутренний вал. Здесь его окружили караульные стрельцы и повели в Воеводскую избу «для сыску», Разузнав, кто он и зачем явился в крепость, стрелецкий десятник для достоверности отвел его к пушкарю Даниле Сомову. Тот признал парня и согласился взять к себе. Данила предупредил: не следует верить затишью. Надо быть настороже.
— Того и жди, опять пойдут, — вздохнул он. — Тайком, проклятые, роют норы, тщатся пролезть под землею. Приказывают московским послам явиться к королю говорить о мире… а сами роют и роют. Хорош мир! Не мира хотят они, а нашей гибели… Не будь простоволосым, парень, гляди зорко.
Гаврилка и без того знал, что такое сладкие речи панов… Давно ли в Тихие Сосны приезжал их региментарь[1], клянясь, будто король жалеет русских тяглецов-крестьян, будто идет он против боярской смуты, хочет образумить алчных вотчинников и дать волю крестьянам…
И о московских послах, прибывших от Боярской думы в королевскую ставку под Смоленск, известно было крестьянам. Просят послы отпустить в Москву на царский престол королевича Владислава да увести польские войска из Московского государства. Король — ни «да», ни «нет», — томит послов. Ожидается новая беседа послов с панами.
В деревнях рассудили так: умыслил он присоединить Русь к Польше, чтобы вогнать крестьянство в еще большую кабалу, нежели то было прежде, при московских царях. Тогда крестьяне были рабами только русских бояр и дворян, а теперь их хотят сделать еще и рабами польской шляхты. Тогда давил один тиран, а при королевском иге будут два тирана. Четыре года назад народу под началом Болотникова не удалось свергнуть дворянское иго, а при двойном иге и вовсе никогда не вылезешь из кабалы! Об этом много разговоров было в Тихих Соснах. Народ истомился в крепостной неволе, но народ и мысли не допускал, чтобы иноземные завоеватели могли быть полезными ему. Не верил ни в какую помощь со стороны русский народ, верил только в свои силы.
Гаврилка, дрожа от горечи и гнева, глядел между зубцов башни на догорающие остатки Тихих Сосен. А пушкарь Данила утешал:
— Не горюй, парень! Все одно умирать. Так мы тут и решили на земском сходе: всем полечь, а не сдаваться… Две трети нас осталось… Одна треть уже полегла в боях и от цинги… И мы будем биться до последнего.
