Утром меня потревожили ароматы готовящейся еды — как стая пчёл они кружили надо мною, роились, едва не гудели и беспрерывно жалили меня во все незащищённые места: в судорожно дёргающийся от запахов вкусного нос, в открытый как у рыбы мурены рот, в губы, которые плямкали и чмокали, пытаясь проглотить несуществующий вкусненький кусочек, в пальцы, которые хищно скребли по одеялу в поисках еды… Они, эти ароматы, были невыносимо, невыразимо, необъяснимо приятны и притягательны, и я едва не подвывал сквозь сон от безнадёжности, которая мешала мне сейчас проснуться, проплыть по воздуху из-под любимого одеяла к не менее любимому обеденному столу и начать вкушать яства.
— М-м-м… — сонно пробормотал я, переворачиваясь на бок и ощущая и давя в себе дикое желание что-нибудь съесть (можно даже волосатое и упитанное, лишь бы в рот закинуть). — Милая, ты решила в кои-то веки приготовить мне завтрак…
— Доброе утро, — раздался в ответ спокойный чуть насмешливый нежный женский голосок.
Минутку! Это точно не Шела… А кто же тогда?!
Великий Космос!
И тут я проснулся. По-настоящему. И едва не захныкал обиженно и разочарованно — во всяком случае, лицо у меня точно скривилось, будто я успел хлебнуть местный деликатес "хурма в уксусном соусе" — передо мной стояла Элечка. Шелы, ясен пень, нигде не было…
Я приподнялся на локте и стал внимательно изучать лицо моей нежданной незваной гостьи, которая почему-то не испарилась среди ночи из моей квартиры — на что я, признаться честно, весьма надеялся — а, наоборот, уже успела убрать и застелить кровать, на которой спала, уже успела переодеться (интересно, когда и как?! Чемоданов у неё вроде бы с собой не было, да и с чемоданами я б её точно не пустил к себе), и вот теперь, судя по вкусным запахам, доносящимся с кухни, что-то невероятное готовит на завтрак.
— Ты уже позавтракала? — бухнул я первое, что в голову пришло.
— Нет, — улыбнулась она, и у меня сердце от её улыбки едва не запело, — я ждала тебя.
— Какая радость, — брюзгливо фыркнул я, садясь на кровати и взглядом отыскивая свою одежду, которую вчера специально, чтобы не позориться перед гостьей, не раскидал как обычно по комнате, а скромно сложил в уголке на тумбочку.
— Я знала, что тебя это обрадует, — спокойно кивнула она и, ещё раз улыбнувшись, отправилась на кухню.
Я почувствовал себя какой-то сволочью, негодяем и подлецом в одном флаконе — ну, в самом деле, чего я разворчался как пятисотлетний дед? Такая женщина в гостях, а я бурчу как Капитошкин…
Я вылез из-под одеяла, пошевелил босыми пальцами ног, подумал немного, после чего сунул одежду под мышку, сам запахнулся в одеяло как римлянин в тогу и пошёл в ванную, принимать душ. Кровать за моей спиной сама собой застелилась, после чего помедлила — я колебался, не в силах принять решение, потом подумал… — и убралась в стену за раздвижную панель, разом освободив кучу места. Коротко просигналила какая-то мелодия, и на ковёр выехал маленький робот-уборщик, который покрутился, озабоченно посвистел, снимая пыль с ковра, кинулся к моим ногам, вычистил на мне тапочки — я машинально погладил его по металлической спине — и убрался куда-то в угол, утилизировать пыль и подзаряжаться. Я вздохнул, провожая его взглядом, и пошёл в ванную, закрыв за собой дверь. Элечка что-то напевала на кухне…
* * *
— Входи, — я посторонился, пропуская её внутрь и бдительно осмотрел площадку перед дверью — мало ли… Всякое бывает.
Она вошла, независимо поводя плечами, подождала, пока я закрою дверь, и встала напротив, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы лёгкой курточки, которая была на ней надета. Я окинул её взглядом с ног до головы — стильная штучка, однако: модные сапожки с высокими голенищами, блестящие, с кучей застёжек; брючки, которые я по-моему видел только один раз в коллекции этого сезона, журнал с образцами которой Шела, помню, чуть ли не в лицо мне пихала, говоря, что хочет это, это и ещё вот это, и можно это, а ещё это и так далее; лёгкая но тёплая блузка с кружевами и необычными узорами; а также курточка из настоящей кожи — я уже успел отметить опытным глазом — лёгкие перчатки и красивый такой, симпатичный беретик с фантазийным пером, который дивно украшал её и без того прекрасные волосы.
— И чем я обязан столь неожиданным визитом? — спросил я недовольно, хмуря брови и старательно отводя взгляд от выреза блузки, который скрывал от меня… М-м-м… О, Триединый, спаси и сохрани!
— Прости, мне нужно переждать некоторое время где-нибудь, где меня не станут искать, — виновато улыбнувшись, произнесла она. — Прости меня, пожалуйста, просто я не знаю более никого, кому бы смогла доверять и кого бы посмела попросить дать приют на некоторое время.
— Ты что, ограбила Единое системное антикварное хранилище? — нахмурился я, опираясь плечом о стену.
— Нет, — вздохнула она, — просто произошли определённого рода трудности и проблемы, которые не позволяют мне сейчас ночевать у себя дома.
— Стоп-стоп-стоп… — я поднял ладонь настораживаясь. — Какое такое "у себя дома"? Какие трудности? Какие проблемы могут возникнуть у матриката?.. Которые, тем более, могут вынудить его не ночевать дома?
