По больничному коридору шел человек с деревянной ногой — мужчина лет тридцати, невысокого роста, коренастый, атлетического сложения. Шел он быстро, и понять, что он хромой, можно было только по неровной дроби его шагов.
Он свернул в палату. На стуле у кровати сидел спиной к двери мужчина в халате и курил, глядя в окно.
— Барт? — неуверенно окликнул его посетитель.
Мужчина встал и повернулся. Голова у него была забинтована, левая рука висела на перевязи.
— Привет, Дигби!
Дигби положил руку брату на плечо, а потом его обнял.
— Я думал, ты погиб, — сказал он и расплакался.
— Я летел на «уитли», — рассказывал Барт. — Нас обстрелял «мессершмитт», но, видать, у него кончалось горючее — он улетел и не стал нас добивать. Но тут мы начали терять высоту. Похоже было, что «мессер» прошил оба мотора. Пришлось садиться на воду. От удара я потерял сознание.
Они были сводными братьями. Мать Дигби умерла, когда ему было тринадцать, и отец женился на вдове с сыном. Дигби с самого начала заботился о младшем братишке. Оба бредили самолетами и мечтали стать летчиками. Но Дигби потерял в автокатастрофе правую ногу, ему пришлось выучиться на инженера и стать авиаконструктором, а вот Барту удалось воплотить мечту в жизнь.
— Очнувшись, я сразу почуял запах дыма. Самолет держался на поверхности, но правое крыло горело. Я прополз к хвостовому отсеку, нашел надувной плот, выкинул его в люк и запрыгнул на него. — Он говорил тихо, почти шепотом. — Я не сразу понял, что у меня выбито плечо, сломаны три ребра и запястье. Потом я увидел Джонса и Крофта. Они держались за хвост, а когда тот ушел под воду, забрались на плот. Пикеринга я вообще не видел. Думаю, он на дне морском.
— А что с пятым? — спросил Дигби.
— Джон Роули был жив. Мы слышали его крики. Джонс с Крофтом пытались грести на голос. Сколько это продолжалось, не знаю. Роули продолжал кричать, но голос его слабел — он начинал замерзать. Потом крики стихли.
Дигби слушал затаив дыхание — не хотелось даже вздохом прерывать эти мучительные воспоминания.
— Когда рассвело, нас обнаружил британский эсминец. — Барт выглянул в окно, но видел он не зеленые поля Хертфорд-шира. Перед глазами у него стояла совсем другая картина.
Они несколько минут посидели молча, потом Барт сказал:
— Я так и не знаю, сколько наших вернулось на базу.
— Сержант Дженкинс с экипажем вернулись. Лейтенант Арасаратнам тоже. И сержант Рили.
— А остальные?
Дигби молча покачал головой.
— Но ведь в том рейде участвовало шесть машин из нашей эскадрильи! — воскликнул Барт.
— Знаю. Кроме вашей подбили еще две. Выживших нет.
— Значит, Крейтон Смит мертв… И Билли Шоу… О господи!
— Поверь, я тоже очень переживаю.
Эта фраза Барта только разозлила.
— Переживать мало, — сказал он. — Нас посылают на смерть! Дигби, ты ведь работаешь в правительстве.
— Я работаю на премьер-министра.
Уинстон Черчилль частенько брал на правительственную работу людей из частного промышленного сектора. Дигби стал его консультантом по вопросам, связанным с авиацией.
— Значит, в этом и твоя вина. Нечего шляться по больницам, время попусту тратить. Сделай лучше что-нибудь полезное.
— А я и делаю, — ответил Дигби спокойно. — Мне поручили выяснить, почему такое происходит.
— Есть у меня подозрение, что какой-нибудь кретин из маршалов авиации сидит сейчас в клубе и хвастается, какой мы завтра устроим налет, а бармен тихонько за ним записывает.
— Не исключено. Ты мне лучше скажи, есть у тебя предположения, почему столько наших сбивают?
— Насчет шпионажа — это я не для красного словца, — сказал Барт. — Мы прилетаем в Германию, а они — словно нас ждали. Они знают, когда мы появимся.
Дигби кивнул.
— У меня такое ощущение, что Люфтваффе видят нас даже сквозь тучи, — продолжал Барт. — Может, у них на самолетах стоят приборы, которые позволяют определять наше местонахождение вне зоны видимости?
Дигби покачал головой:
— Мы работаем над созданием такого прибора, и наши враги наверняка тоже. Уверен, они от нас отстают. — Дигби встал. — Мне пора назад на Уайтхолл. — Он похлопал Барта по здоровому плечу. — Сиди тут и набирайся сил.
Дигби уже шел к двери, когда Барт сказал:
— После таких налетов мы тратим на новые машины больше, чем немцы на возмещение ущерба от бомбежек.
— Вне всякого сомнения.
— Тогда в чем смысл бомбежек?
— А что еще остается? — сказал Дигби. — Фашисты контролируют всю Европу: Австрию, Чехословакию, Голландию, Бельгию, Францию, Данию, Норвегию. Италия — их союзник. Испания их поддерживает, Швеция сохраняет нейтралитет, а с Советским Союзом подписан пакт о ненападении. У нас на континенте войск нет. И другого способа сопротивляться — тоже.
— Значит, у вас, кроме нас, — никого, — кивнул Барт.
— Вот именно, — сказал Дигби. — Если бомбежки прекратятся — война закончится. Победой Гитлера.
Премьер-министр смотрел «Мальтийского сокола» в кинозале Адмиралтейства. Поздно ночью, когда усталость и напряжение не давали заснуть, Черчилль любил усесться с бокалом бренди в первом ряду и погрузиться в просмотр последних новинок Голливуда.
Когда Дигби вошел, в зале висел густой сигарный дым. Черчилль кивнул на кресло рядом. Дигби сел и досмотрел последние несколько минут фильма. Когда пошли титры, он сообщил боссу, что Люфтваффе, похоже, заранее известно, когда прилетят бомбардировщики.
