Никогда в жизни больше никому не буду обязан. Стоит только на долю секунды расслабиться, попросить о каком-нибудь чепуховом одолжении, как пошло-поехало, и не знаешь уже, как выкрутиться, с каждым витком непреодолимой спирали судьбы увязаешь все глубже и глубже. А ведь так просто можно было всего избежать…
Началось все, конечно же, из-за женщины. В прошлой жизни Марина была архитектором, а в нынешней делала вид, что ищет ошибки в компьютерных программах, разрабатываемых нашей уважаемой фирмой. Ах, эти длинные ресницы и наивно-бесстыдный взгляд, будь он неладен! Разве можно было отказать бывшей соотечественнице в скромной просьбе: пристроить посылочку родственникам в Россию…
«Посылочка» оказалась вместительным чемоданом, судя по весу, набитым золотыми слитками. Отступать было некуда, и, полистав телефонную книжку, я позвонил Юрке Садовскому, у которого вот уже несколько месяцев гостили престарелые родители. По агентурным данным, на следующей неделе загоревшие и ободрившиеся под Калифорнийским солнцем пенсионеры возвращались домой. Передачку старички, тем не менее, взять отказались, ссылаясь на категорическое превышение допустимого багажного веса.
«Да она маленькая, эта передачка!» — божился я, — «вот такая, примерно,» — и руки мои рисовали в воздухе нечто миниатюрное, напоминающее сложенный вдвое почтовый конверт. Я старался не вспоминать об увесистом чемоданище, стоял перед Юрой на коленях, клялся, что отвезу родителей в аэропорт, лично уплачу за перевес, и все-таки победил…
Понять всю глубину моего падения и степень проявленного нахальства смогут только те, у кого когда-нибудь гостили родственники. Родичи эти едут домой нагруженные под завязку, зачастую самыми экзотическими продуктами общества потребления. Дядюшка одного из моих друзей, например, умудрился провезти в самолете «Аэрофлота» портативный трактор, ныне обрабатывающий шесть соток на подмосковном дачном участке.
Самое обидное, что героизм мой не был оценен по заслугам. Всего через два дня после блестящей операции по пересылке чемоданчика в Россию, Марину после работы начал поджидать гражданин в черных очках, с золотой цепью на шее. Управлял этот гражданин ярко-зеленым БМВ спортивной модели с душевным, выразительным номерным знаком «ВО КАК».
За все на этом свете рано или поздно приходится платить по счетам. Прошло месяца три, и Садовские-старшие, преодолевшие перелет на родину и связанную с ним радикальную перемену часовых поясов, решили послать сыну подарок на день рождения. В качестве дара выбрана была антикварная, хрустальная ваза Сталинской эпохи, олицетворяющая рог социалистического изобилия. Из вазы водопадом извергались овощи и фрукты цветного стекла, а на хрустальном пьедестале стояли сделанные из бронзы рабочий с серпом, колхозница с граблями, летчик с картой, танкисты в шлеме и пионеры с барабанами, горнами, и, почему-то, револьверами.
Доставка культового памятника эпохи в Америку лежала тяжким гнетом на моей совести. Старички были просто-таки уверены, что ваш покорный слуга обязан выполнить их волю. Быть может, последнюю волю, о чем мне недвусмысленно намекнула мама, разорившаяся ради такого случая на телефонный звонок в Америку — Садовские-старшие взяли ее на абордаж.
Об одолжении просить было некого, разве только Сережку, старинного моего приятеля. Было это нахальством в квадрате, потому как уезжал он в наши края работать, сроком на три года, а багажа мог взять с собой всего два чемодана. Но Сергей согласился, причем безропотно, чем вызвал у меня непродолжительные угрызения совести.
Несколько месяцев спустя, я взял отпуск и решил съездить на родину. Пришел отсроченный черед платить по счетам — это было заметно по алчному взгляду моего кредитора.
— Значит, в Москву в отпуск летишь, — глубокомысленно и издалека начал Сергей.
— Да, уже несколько лет дома не был, — голос мой упал…
— Хорошее дело… Слушай, тут у меня просьба не очень стандартная, — приятель мой замялся. — Не смог бы ты, когда полетишь обратно, захватить мою пантеру?
— Хрустальную? — Я сразу же вспомнил о зловредной вазе.
— Да нет… Она у меня аккуратная, ты не волнуйся.
— Нет, погоди, ты имеешь ввиду… Живую? — Мне стало не по себе.
— Багиру мою. Как к родной к ней привязался. Пойми ты, не мог же я сюда с кошкой лететь, меня бы даже в гостиницу не поселили. А вот теперь устроился, и морально готов…
— Ах, кошку. — Вздохнул я с облегчением. — Постой, да как же я кошку повезу? Животное ведь кормить надо… Она, наверняка, еще и гадит! — «Доигрался» — мне стало не по себе.
— Ты не переживай. Кошек и собак везут в специальном отсеке, в клетках.
Учти, на вывоз домашних животных требуется куча справок, о прививках там, и прочее, но ты не волнуйся, моя сестренка все уже приготовила. Ленка, помнишь ее?
— Кажется, да. — Ну, конечно… Когда-то я помогал Сережке переезжать на новую квартиру, где-то в Строгино. Лена тоже суетилась, перетаскивая бесчисленные свертки с домашней утварью, она, кажется, училась тогда на втором курсе. Грешен, вследствие отравления алкоголем, я с ней долго трепался, даже попытался соблазнить, но получил решительный отпор.
