Крестьянин жил в деревне, а король — в столице, в Мадриде. Деревня была далеко от Мадрида, и, конечно, король ничего не слыхал о крестьянине. Зато крестьянин знал многое про короля.
Он знал, что король живет в огромном дворце, что ест он самые лучшие кушанья, что подают ему их на золоте, что у него множество слуг и все его боятся — не только слуги, даже министры, разодетые в шелк и бархат. «И конечно, этот король ростом с великана! — так думал крестьянин. — Не будь он таким высоченным и сильным, почему бы люди стали его бояться!» Одним словом, захотелось крестьянину на короля подивиться, посмотреть на него собственными глазами.
Пришел к жене и сказал:
— Марианна, не пойти ли мне в столицу короля посмотреть? Что ты на это скажешь?
— Я скажу тебе, что ты последний дурень, и не дам денег на дорогу, — рассудительно отвечала жена. — У нас в доме всего три реала, к зиме надо купить и то и другое, а король обойдется и без тебя!
Вот досада! Видит крестьянин — нелегко с женой сговориться. А сам думает: «Как бы не так! Ведь я не молод, а до сих пор короля не видал. Если сейчас не схожу в Мадрид, так и не придется мне на короля поглядеть!»
Делать нечего, — пустился на хитрость. На другой же день снова пришел к жене, стонет:
— Женушка, зуб болит! К цирюльнику надо бежать: пусть вытащит! — И за щеку рукой держится.
Жена знала, что частенько у мужа болят зубы. Поверила, пожалела:
— Так в чем же дело? Ступай!
— Да цирюльник-то в Мадриде живет!
— В Мадриде?
А муж как повалился на пол, как закричит:
— Ой, не могу терпеть, так больно!
Перепугалась хозяйка:
— Вот тебе три реала. Беги сейчас же, да скорей возвращайся обратно!
Крестьянин схватил деньги — и за дверь.
Идет по дороге, радуется, песни поет. Но мы знаем, что от деревни до столицы не близко. Три дня шел крестьянин, за три дня чуть не все деньги проел: осталось всего-навсего полреала!
Пришел в Мадрид — на площади давка. Народ шумит, кони скачут — чуть с ног не сбили.
— Что такое?
— Король из церкви выходит!
Протиснулся крестьянин поближе, видит: выходят из дверей придворные, министры, советники, а вот и сам король!
— Эвива! Живи много лет! — закричал народ.
А крестьянин даже плюнул с досады:
— Ну и король! Смотреть не на что! И вовсе не великан. Правда, золота на нем навешано много: на груди — золото, на плечах — золото, на шляпе, на рукавах — везде золото, а ростом такой, как все! Эка невидаль! — рассердился крестьянин.
Есть захотел. Пошел на рынок.
Сосчитал деньги — все карманы обшарил: полреала, и ни больше! А тут и на самом деле зуб разболелся.
Остановился крестьянин против лавки пирожника, а продавец надрывается — во все горло расхваливает свой товар:
— Пирожки печеные,
Сладкие, слоеные.
Вкусней не бывало,
За дюжину — полреала!
Глаза у крестьянина разгорелись: «Вот это пирожки! Никогда таких не едал! На все деньги бы накупил, да нельзя — зуб болит. Не вытащу зуба — не дойти до деревни, а не поем — тоже ног до дому не дотащишь!»
Так он стоял и думал и все на сдобные пирожки поглядывал, не заметил, как подошли три молодых сеньора. Плащи до пят, шляпы с перьями, одним словом, — знатные господа. Увидели, что стоит человек, во все глаза на еду уставился, решили над ним посмеяться.
— Эй ты, деревня! — закричали ему сеньоры. — Сколько съешь пирожков за один присест?
— Я-то? — отозвался крестьянин, а сам от пирожков глаз не отводит. — Хоть сотню съем!
— Сотню? — удивились сеньоры.
— И еще попрошу!
Как принялись они хохотать:
— Ни за что тебе не поверим. Не съесть тебе сотни!
— Съем! Почему не съесть?
Завязался спор. Крестьянин твердит: съем да съем! А сеньоры — свое: никогда не съешь! Собрался народ. Хохочут, тоже кричат, одни: «Съест!», другие: «Не съест ни за что!»
Наконец говорят сеньоры:
— Об заклад побейся, что съешь. А мы за все пирожки заплатим.
А какой заклад у крестьянина? Вот тут-то он и смекнул, — говорит сеньорам:
— Ладно! Пусть об заклад! А не съем — что хотите со мной делайте. Хотите — побейте, хотите — да что там: ничего для спора не пожалею. Вот зуб, видите, — и показывает им на свой больной зуб. — Не съем сотню — пусть вырвет мне зуб мадридский цирюльник!
— Ешь, начинай! — расхохотались сеньоры. — Быть тебе, дуралей, без зуба!
Толпа расступилась, смотрят: подошел к пирожкам крестьянин, один съел не спеша, за другим тянется.
— Один! — считают сеньоры.
А он уже и второй проглотил.
— Второй! — кричит толпа. — Третий! Четвертый!
А крестьянин времени не теряет — пирожки в рот кладет.
— Десятый! — кричат сеньоры.
— Десятый! — кричит народ.
— Двадцатый!
— Двадцатый!
А крестьянин все ест да ест.
— Да что он — бездонный? — смеются в толпе.
— Двадцать пятый! — считают сеньоры.
Но крестьянин уже наелся. Шутка сказать — двадцать пять пирожков с начинкой съел! А пирогито один другого больше! Съел и рот рукавом вытер.
— Простите, — сказал, — сеньоры, я проиграл!
Не могу сотню съесть.
Что тут было!
— Проиграл! — зашумела толпа.
— Проиграл! — обрадовались сеньоры. — Зовите скорей цирюльника!
А цирюльник уже тут как тут со своими щипцами.
Увидев его, крестьянин сделал такую печальную мину, что сеньоры еще громче расхохотались.
— Открывай рот! — кричат.
