— Иди сюда, мой хороший! И для тебя местечко найдём, — приговаривал пожилой мужчина, срезая толстую упругую ножку белого гриба. — Вот теперь можно и домой отправляться, — он аккуратно очистил шляпку от прилипших травинок и бережно уложил душистую находку в корзину. Каждые выходные, как только позволяла погода, полковник в отставке Николай Иванович Дубов приезжал в гости к своему давнему знакомому леснику, чтобы, как говорится: «слиться с природой». То на охоту выберется, то по ягоды, чуть реже на рыбалку. Ну а самым любимым занятием пенсионера были походы за грибами. Бутерброды, термос с горячим чаем, плетёная корзина — и полдня наедине с берёзками, осинами, в сопровождении душевного щебетания пернатых певцов. Лепота! По такому же сценарию проходило и это — первое июньское воскресение. Вдобавок, Иванычу на удивление везло с самого утра.
Чудом удалось выскользнуть из города, не застряв по пути в бесконечных московских пробках. Набежавшие было с юга тёмные дождевые тучи, быстренько разогнал весёлый хулиганистый ветер, который к полудню постепенно успокоился и теперь лишь иногда с ленцой копошился в верхушках деревьев. Приятной мелочью стало отсутствие росы в лесу, что позволило обуть ботинки вместо тяжёлых резиновых сапог. В общем, ничто не мешало натуралисту-любителю наслаждаться трепетной близостью с природой.
— Хорошо-то как! — Иваныч окинул взглядом зелёное море молоденькой сочной травы среди редкого частокола чёрно-белых стволов берёзовой рощицы. «А они, тупоголовые, сидят в этой вонючей Москве перед телевизором да ещё и надсмехаются… Ведь здесь такая благодать»! — Николай имел ввиду свою супругу и сына с невесткой.
Семья отставника, уставшая от бесконечных переездов во время службы полковника, наслаждалась теперь оседлым образом жизни и категорически противилась любым попыткам главы домашнего очага вытащить их за пределы столицы.
— Ну и хрен с вами! — уже вслух воскликнул пенсионер, вдохнул полной грудью коктейль лесных ароматов и посмотрел на часы. «Скоро полдень — пора подыскать удобное местечко и немного подкрепиться». Сориентировавшись, в какую сторону идти к домику лесника, Иваныч неспешно тронулся в путь. Чуть поодаль, немного правее обратного маршрута, виднелись густые заросли орешника. В этом царстве сплошной стены тёмно-зелёных листьев затеяли представление несколько голосистых пернатых певцов. Непрекращающаяся череда захлёбывающихся трелей заворожила слух отставника. Глупо было отказывать себе в очередном удовольствии, и мужчина осторожно направился поближе к «сцене». А страсти меж тем накалялись. Пичужки запели уже дуэтами, стараясь пересвистать оппонентов. Очевидно, шёл турнир по завоеванию дамского сердца, что заставляло маленькие серенькие тельца выкладываться по полной. Тонкие клокочущие переливы, срывающиеся на хрип, заполонили всю округу. Казалось, каждая нота, взятая певцами-волшебниками, дёргает невидимые ниточки в голове человека, заставляя сознание упиваться неземным блаженством, а разум тонуть в океане удовольствия…
— Ф-и-и-и-ть! Резкий оглушающий свист, словно топор палача, разрубил иллюзию совершенства, которую так старательно ткала природа. Повисла гробовая тишина. Даже ветер обмер в припадке, перестав щекотать маслянистые листочки деревьев.
— Са-а-ня-я! Иди сюда-а! — донеслось несколько мгновений спустя со стороны узкой прогалины между полосой орешника и окраиной берёзовой рощи. Иваныч стоял на опушке, напоминая внезапно окаченного ведром ледяной воды внимательного слушателя оперетты в Большом театре.
— Ы-ы-м-м, — только и смог из себя выдавить оскорблённый натуралист, сжимая кулаки. Ему вдруг страстно захотелось выплеснуть бурю ненависти на нарушителя недавней идиллии, чтобы у того не только уши в трубочки закрутились, но и на десяток поколений вперёд рождалось лишь немое потомство. А уж по части восстановления родословной виновников плохого настроения отставного полковника ему не было равных. Закусив губу, словно арабский скакун удила, пенсионер ринулся в атаку на ничего не подозревающие бастионы невежества. На одном дыхании добравшись до конца прогалины, Иваныч ещё некоторое время семенил по инерции, затем тупо встал, будто подбитый снарядом танк. В небольшой низине поперёк поляны лежало большущее поваленное дерево. Прямо возле его середины бездымно горел костерок, у которого на коленках стоял белобрысый мальчишка. Лет двенадцати от роду, в оранжевой толстовке и голубых джинсах. Блаженно щурясь под тёплым ласковым солнцем, подросток попивал из алюминиевой кружки что-то горячее. Завидев непрошеного гостя со свирепой гримасой на лице, паренёк немного опешил. Его свободная рука тут же скользнула в стоящий рядом раскрытый рюкзак, быстро нащупала там искомое и осталась внутри, будто укрылась до лучших времён.
— Саня! Ну, скоро ты? — донеслось из-за зарослей орешника, которые, оказывается, росли не стеной, а в форме подковы. Голос явно принадлежал подростку постарше. Что делал его обладатель — оставалось лишь гадать. Единственной зацепкой нахождения ребят в лесу была новенькая совковая лопата, которая лежала за спиной белобрысого и, похоже, уже побывала в работе, так как на металле просматривались прилипшие комья земли. Иваныч шумно выдохнул и медленно двинулся к костру, попутно размышляя о предназначении неуместного в лесу инструмента, а тем более в руках мальчишек. Ругаться с детьми отставник уже конечно не собирался. «Подойду, поспрашиваю: чем они тут занимаются — да восвояси»… Немного не доходя, пенсионер поздоровался с парнишкой. Тот молча кивнул и, водрузив кружку на кучку хвороста, исподлобья уставился на гостя. Оттопыренные уши, взъерошенная копна волос и веснушчатый нос картошкой никак не соответствовали настроению хозяина. От одного взгляда на физиономию мальчишки хотелось улыбнуться. Что, собственно, и сделал Иваныч перед тем, как спросить:
