Король Филипп Красивый, или как он себя любил называть, Фил, скучающе расплылся на троне, поглядывая, как тоненькая струйка дыма от благовоний поднимается к темному закопчённому потолку. Надо бы ремонт замутить, подумал он, хотя никогда не обращал внимания на такие мелочи. Ему было достаточно того, что он заставил Вселенную вращаться вокруг себя.
Действительно, удача сопутствует смелым. И красивым, – с усмешкой подумалось ему. Во всяком случае, все, что он задумывал, ему удавалось. У Короля Фила всегда остро стояла проблема с баблом – почему-то его расходы всегда превышали доходы, поэтому приходилось крутиться.
Выжимать последние соки из своих подданных ему не хотелось – не то чтобы его какие-то моральные ограничения останавливали, но он понимал, что семь шкур с одного человека не снимешь, это очень неэффективно, мерзнуть будет. Гораздо выгоднее дать ему накопить жирка, а затем уж забрать свою долю.
Но как назло, три года подряд был неурожай, поэтому в стране в полный рост шел финансовый кризис, народец постепенно нищал и с этим ничего нельзя было поделать. Процветали только торговцы шавермой, но Фил и так с них получал по полной – чуть больше нажми, эти крысы начнут кроить доходы, попробуй их вычисли. А так с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Конечно, у Фила были и серьезные операции – например, отжать у англичан целую область, воспользовавшись тем, что их король Эдик встрял в непонятки с шотландцами и ему просто физически было не разорваться. Фил поднял тут бабла, но быстро его и спустил – как пришло, так и ушло.
Поэтому пришлось мутить уже более серьезную комбинацию, в результате которой сам Верховный Понтифик оказался в сетях, сплетенных не по годам ушлым Королем. Папа Бонифаций оказался на каникулах, которые оказались для него роковыми – но это не сильно наполнило кошелек Фила, поэтому приходилось постоянно искать новые темы.
Барон ЛеПреконс вальяжно вошел в тронный зал и поднял руку в приветствии.
– Здорово, брателло. Часик в радость тебе. Че сидишь, гоняешь?
Фил вяло отмахнулся.
– Блин, как будто не знаешь. Бабло на исходе – думал вот ремонт замутить, хоть потолки пусть покрасят водоэмульсионкой, да прикинул, что тогда вообще придется одной шавухой питаться. Надо тему какую-то поднимать, а иначе зубы на полку положим. У тебя там с этими венетами подрастает чего?
ЛеПреконс скривился.
– Работаем, брателло, но они парни тертые, их за жабры трудно взять. Лан, не гони, думаю еще маленько поднажмем, и они под нашу крышу пойдут – на них сейчас ЖесуисШарли жути гонит, они не в курсах, что мы на одну руку шпилим. Но тут тема есть поинтереснее.
Фил оживился – он знал, что ЛеПреконс порожняки гонять не будет. Он уже не раз оказывался очень полезен в деле добывания бабла – одно предложение снизить долю золота в монете и заменить ее медью чего стоит. Фил реально поправил свои дела, хотя они с ЛеПреконсом немножко пожадничали, конечно.
Из-за того, что позолота была очень тонкая, она быстро стиралась, и медь вылезала наружу, а поскольку это происходило на самой выпуклой части монеты – носу Фила на портрете, то народ прозвал своего короля Красноносым. Фила это немножко обижало, но, учитывая экономический эффект от произведенной операции, он особо не парился. Тем более, что именно ЛеПреконс предложил дворцовой братве называть Фила Красавчиком – не столько из-за внешности, сколько за умение проворачивать свои дела.
ЛеПреконс достал из заднего кармана плоскую флягу с бурбоном и, сделав глоток, предложил Филу. Тот только рукой махнул. Его жена Жанна, была по происхождению из Шампани и, соответственно, признавала только аутентичные вина со своей малой родины. Ее так и звали – Жанна Шампанская. Фил нежно ее называл Искорка и старался не пить другие напитки.
– Лан, рассказывай, чего у тебя там нарисовалось?
ЛеПреконс поудобнее устроился в кресле и сказал.
– Тут на днях одного барбоса должны казнить, ничего серьезного, так, бытовуха – трактирщика на перо поставил, да пару поворят его подрезал. Ну, попутно еще двоим посетителям поленом башку проломил. Говорит, перебрал немножко. Но не в этом дело. Он в камере сидел с одним типом, тому тоже вышак корячился, но его уже вздернули. Так вот, перед казнью он ему открыл какие-то жуткие вещи про тамплиеров, которые он готов поведать, но только тебе, Красавчик. Говорит, что в обмен на жизнь расскажет все, что знает.
Фил призадумался. Богатства храмовной братвы давно не давали ему покоя, но он не решался подступиться к ним, пока не будет достаточно веских аргументов для предъявы. Все-таки, за храмовниками стояли римские пацаны, ссориться с которыми особо не хотелось – и так они за Бонифация поднапряглись, да еще и как назло, его преемник Веня Одиннадцатый как-то подозрительно быстро копыта откинул, даже года не порулил. У римской братвы вопросы появились, правда, пока до прямых разборок не доходило.
– Ты же понимаешь, что можем и рога пообломать?
ЛеПреконс хмыкнул.
– Бабло кончится у нас, нам и так их пообломают, попробуй пару месяцев зэпэ не платить бойцам.
Фил согласно махнул рукой.
–Лан, давай тащи сюда этого душегуба, посмотрим, что он расскажет. Но предупреди его, что если он тут порожняки собрался гонять, то ему лучше бы самому удавиться, потому что я буду зол.
