ГРИГОРИЙ ТАРНАРУЦКИЙ
Космический пешеход
Он чувствовал, что кто-то пытается его разбудить, но никак не мог выбраться в явь. Сон был как глубокий колодец: только подымешься, цепляясь за скользкие стенки, почти до края и вновь скрываешься в темноту. Наконец с трудом удалось узнать склонившееся к нему лицо Ермолаева и осмыслить, что тот говорит.
- Да ты проснешься, Роман, или я тебя водой оболью. Слышишь? Прилетел психолог из следственного отдела.
- Гляди-ка, как быстро, - пробормотал Романов, изо всех сил стараясь не уснуть. - Мы еще сами толком ничего не поняли, а он уже тут. Кто, если не секрет?
- Какой, к черту, секрет! Елена Радищева.
- Что?! - Сознание мгновенно прояснилось, будто протерли запотевшее стекло. Все окружающее стало даже чересчур отчетливым. - Они там, кажется, с ума посходили! Не зря их "психами" зовут. Знают ведь, что дело касается меня.
- Брось, Роман. Человек погиб, а тебя волнует, кому поручили следствие. Для тебя Елена - бывшая жена, для них - лучший психолог. Ну ты идешь? Она в центральном куполе. Или сказать Радищевой, что ты предпочитаешь видеть ее во сие?
- Не остри, и без того тошно.
- Я стараюсь, но нервы сдали.
- А у меня, по-твоему, силовые кабели вместо них? - Романов нашарил лежащий рядом комбинезон, но помешкал немного. - Честное слово, неудобно как-то. Шесть лет не виделись, и теперь при таких обстоятельствах... Да, иду.
В центральном куполе располагались энергетические установки, основная исследовательская аппаратура, кислородный ресурс, склады и каюткомпания. Здесь они и застали Радищеву. Рослая, статная, она стояла, загородив единственный небольшой иллюминатор, и Романов не сразу разглядел ее. К тому же опять ощутил смятение, не зная, как себя держать с Еленой. И потому, что была она тут официальным лицом, прибывшим расследовать чепе в экспедиции (в его экспедиции!). А еще больше из-за непреходящего чувства вины перед ней. Стоило только вспомнить, как он, глядя в бледное лицо Елены, торопливо, боясь растерять мужество, говорил жестокие, но, по его твердому тогда убеждению, необходимые слова, и тут же едкий стыд разрушал уверенность, оглуплял, делал смешным и беспомощным.
Радищева сразу разгадала этот комплекс, но не желала помочь. Она стояла молча, строгая и ожидающая.
Наконец Романов шагнул к ней и хрипловато сказал:
- Здравствуй, Лена. Мы не ждали так скоро. Не успели и сами разобраться, как это случилось.
- Тем лучше. Мне нужны свежие впечатления. Будем разбираться вместе... Да, извини, Роман, я сразу не поздоровалась. Надеюсь, хорошо живешь? - Она задумчиво посмотрела на него. - У тебя совсем побелели виски. Ты в мать, очень рано седеешь.
- Работа такая, - Романов внутренне поморщился от банальности, но продолжал в том же духе: - Нашу экспедицию не зря зовут испытанием нервов. Да и у тебя занятие не лучше. С чего начнешь? С отчета?
- Нет, я его там очень подробно изучила.
Переминавшийся у входа Ермолаев вдруг произнес:
- Начните с меня.
Радищева и Романов обернулись к нему.
- Мы с Браницким недолюбливали друг друга и потому были взаимно внимательны.
- Интересно! - Радищева наконец села, свет рванулся из иллюминатора, и Роман увидел все, что время успело сделать с ее лицом. Нет, оно не постарело, не увяло и даже, казалось, не изменилось, только исчезла мягкость, за которой когда-то лишь угадывался сильный характер. - Что ж, расскажите, Ермолаев. Может, ваше предвзятое внимание даст как раз верный ключ.
- Вы знаете, есть люди, которые в разных местах оставляют о себе разное мнение. Одни ими восхищаются, другие о них и говорить не хотят. Таким был Олег Браницкий. Если он чувствовал, что нравится окружающим, что его понимают, то становился красивым, талантливым, уверенным в себе. Но стоило ему оказаться в иной обстановке - и перед вами обнаруживалась заурядная личность.
Романов удивленно посмотрел на Ермолаева.
- Ты это к чему?
- Да так. Впрочем, нет. Я всегда считал, что Олег не годится для нашей работы. - Он повернулся к Радищевой. - Это ведь комплекс?
Та неуверенно кивнула и чуть опустила веки, словно потеряла интерес к разговору.
- Все мы тут немного "того",- сказал Роман. - Одно дело летать на корабле, и совсем другое - пешком ходить в космос.
Ермолаев слегка обиделся, что его не дослушали.
- Ладно, я пойду. Доскажу в следующий раз. Да и, наверно, это к случившемуся никакого отношения не имеет.
- Кто знает? Да постойте же! - Елена рассмеялась. - Я ведь задумалась над вашими же словами. Вернее, над одной странностью. Как вы могли недолюбливать Браницкого, если в парные выходы брали спутником только его? На несколько суток в космосе нужен, мне кажется, не только надежный помощник, но и близкий по духу человек, с которым хоть словом можно переброситься. Ведь с базой вы связь теряете через десять часов?
- Теперь через семнадцать. Потом часов сорок в безмолвии. Ощущение препротивное. Тоска, как у Демона. Выть хочется. А еще больше - отключить автокурс и ринуться обратно. Но в таких случаях не возвращаются самостоятельно найти базу все равно, что отыскать осколок в соседней галактике. Вдвоем, конечно, легче. Можно друг с другом связь поддерживать. Да и знаешь: в случае чего есть кому прийти на помощь. Почему я выбирал в партнеры Браницкого? - Ермолаев замялся. - Видите ли, раньше говорили: с таким-то я в разведку не пошел бы. Но ведь настоящее мужество заразительно. И если сам им обладаешь - делись с другим.