Одна старушка, Софья Кузьминична, безгранично любила своего кота, что в общем-то свойственно всем старушкам. Поила его молоком из блюдечка и, поскольку кот был капризен и в еде разборчив, ловила для него корюшку в Неве, не делая сезонных перерывов. Кот же, напротив, старушку не любил вовсе. Он всегда противно выл при ее приближении, брезговал корюшкой и никогда не давался старушке гладить себя, несмотря на то, что заботливая Софья Кузьминична практически не забывала поставить утюг в режим «шерсть».
На редкость неблагодарное животное!
Избегая старушку, кот обычно забивался под диван и сидел там часами, не шевелясь и не дыша. Софья Кузьминична же, соскучившись без живого общения, брала швабру, наматывала на нее свой головной платок и начинала энергично шуровать шваброй под диваном. Неблагодарное животное всегда принимало головной платок за саму старушку и вцеплялось в швабру мертвой хваткой. И находчивой Софье Кузьминичне оставалось только извлечь мерзавца наружу.
Что опять-таки наглядно иллюстрирует подлую натуру кота!
Старушка Софья Кузьминична не выносила одиночества и боялась лишиться своего единственного домочадца — кота. Кот же, измученный ее заботой и хроническим поносом, за долгие годы своей жизни приобрел стойкую тягу к суициду, в чем проявлял поразительную для животного изобретательность. Были на его счету две попытки выброситься из окна, неудачных, поскольку кошачий рефлекс приземления на все четыре лапы оказался в обоих случаях сильнее желания умереть. Он всегда внимательно следил за кипящим чайником, выжидая возможность опрокинуть его на себя, но старушка от кипятка далеко не отходила. Однажды ему удалось забраться в аптечку и, превозмогая отвращение, наглотаться лекарств, после чего один день кот витал в иллюзорности и три не слезал с отхожего места. Жевал провода, но кроме болезненных ударов током по зубам, никакого ущерба здоровью это действие не причиняло. Имелся также печальный опыт самоутопления. Но бдительная старушка глаз с него не спускала и всегда успевала прийти на помощь.
Их взаимное сосуществование было наполнено трагической напряженностью.
Все свои пять с лишним прожитых лет кот находился под чутким присмотром, за исключением краткого временного промежутка, когда Софья Кузьминична вынуждена была отлучиться на похороны сестры в далекую Новгородскую губернию. Кота она оставила на попечение соседа, выделив ему двадцать рублей и ключ от комнаты, что оказалось роковой ошибкой. Сосед — закоренелый алкоголик, фактически сразу начал пропивать деньги. Был он человеком экономным, поэтому про свои обязательства вспомнил только через полторы недели, когда два червонца кончились вместе с затяжным опьянением. И на тот момент у соседа уже ничего не было кроме тридцати копеек и мук совести. Он не поскупился, купил на все деньги «городской» батон и отдал его коту целиком, а сам, мучимый жестоким похмельем, побрел по миру искать для себя спасения. Озверевший от голода кот батон сожрал тут же и весь и, пожалуй, впервые в жизни понял, что жизнь не так уж и плоха.
И хотя за все свои пять с лишним прожитых лет кот не покидал пределы коммунальной квартиры, случилось таки событие, потрясшее его до глубины психики. С самого рождения он пребывал в уверенности, что по закону природы кот обязательно мелок и бесправен, а человек огромен и следовательно всесилен, и все его поведенческие особенности вытекали из этого незыблемого постулата до тех пор, пока на экране телевизора ему не показали зеркальное отражение привычной действительности — гигантский рыжий кот урча терзал голого человека в перьях, а человек истошно вопил и пытался сперва убежать, потом уползти и в конце концов хотя бы отбрыкаться, но все тщетно. Камера подробно засняла все стадии исчезновения человека в пасти огромной кошки. За кадром оптимистичный голос диктора с умилением комментировал происходящее, разъясняя зрителю национальную специфику экологического равновесия, где дикарей пруд пруди, а тигры наперечет и все как один взяты под охрану Европейским Сообществом. С этого момента покой для кота был потерян. Он или был весь подчинен идее вырасти и загрызть Софью Кузьминичну, или напротив терял всякую надежду, впадая в отчаяние и депрессию. Жизнь его стала, как и у всех, полосатой.
Наступила весна. Несмотря на оттепель и яркое мартовское солнышко, Софья Кузьминична не побоялась отправиться на рыбалку. Надо отметить, что даже без бура, пилы, удочек, ящика для улова, раскладного стульчика, ватника, шапки-ушанки, валенок, галош, шарфа, чукотских рукавиц, меховой кацавейки, солдатского ремня, зимних панталон, шерстяного платья, фуфайки, чулок на металлических застежках и шерстяных носков старушка весила весьма прилично. И, стало быть, ничего удивительного не было в том, что льдина с увесистой Софьей Кузьминичной отломилась и, плавно покачиваясь, отправилась в открытое море. Сначала старушка даже обрадовалась: на прежнем месте один черт клева не было. Потом заскучала, по ее прикидкам уже давно должны были появиться спасатели; в прошлом году ей пришлось посидеть на льдине всего-то ничего, часов семь. Когда стемнело, Софья Кузьминична запаниковала, а на рассвете смирилась с судьбой. Переживала она только за кота, который остался запертым в комнате. Мысль о его неминуемой голодной смерти терзала несчастное сердце старушки.
