Чалый звездолет, всхрапывая и тряся соплами, пятился от Гончих Псов.
— Беда, барин! — крикнул возница, оборотившись с козел, — псы-то не иначе, как помещика Перепетуева! Должно, и сами их благородие сейчас нагрянут!
— Что ж ты встал, дурак! — не на шутку перепугался я. — Поворачивай!
— Эх, залетныя! Боковыя-разворотныя! — возница засвистал, нахлестывая двигатели мегавольтными разрядами.
Звездолет начал медленно заворачивать оглобли. Псы растерянно остановились, высунув языки пламени из тормозных движков.
— Жги! Жги! — подгонял я моего Степана по внутренней связи. — Уйдем — получишь рубль на воздух, а нет, так не обессудь — упеку в реакторный отсек на вечное поселение!
— Да уж куда вашей милости будет угодно! — Степан в отчаянии махнул рукавицей. — Лишь бы не к Перепетуеву! Вот шалун-барин, язви его…
— Молчи! Погоняй знай!
Степан со всей сноровкой, присущей русскому мужику, вручную произвел разворот, на глазок прикинул новый курс и врубил форсаж.
Ну, на сей раз пронесло, подумал я, мелко крестясь.
Но в это самое мгновение пространство позади звездолета вдруг расселось на две половины, и из образовавшейся дыры вылетела целая кавалькада в лентах, цветах и бубенчиках — четыре русские тройки и одна битая восьмерка. Впереди всех, на призовом рысаке по кличке Студебеккер, в обнимку с двумя кустодиевскими барышнями летел сам Фома Сильвестрович Перепетуев, отставной маиор Галактической Империи, гренадер и пьяница. При его появлении эфир сейчас же наполнился звуками верхних саратовских гармоник и цыганскими напевами.
— Эх, мать честная! — заголосил Степан, подстегивая дополнительные мощности. — За что пропадаем?!
— Гони, Степан, — простонал я, — человечно тебя прошу, гони!
— Ага, гони! — свирепо отругивался возница. — У Студера мотор — втрое! Сколько раз я вашей милости докладывал: правый пристяжной — подлец двигатель! Не двигатель, а помеха! Доведись вот так, на рысях, уходить — он и подведет под монастырь!
— Давай, старик, — уговаривал я, — после переговорим!
Степан вдруг заложил резкий поворот и направил машину в сторону ближайшего поля астероидов.
— Куда, болван?! — всполошился я. — Скорость потеряем!
— У себя в кабинете командуй, Клим Евграфыч! А тут — я!
И то, подумалось мне. Степан дело знает. В Оскольники рвется. Там есть, где спрятаться.
До спасительного лабиринта из глыб гранита, мрамора, кирпича, щебенки и прочего мусора, составляющего астероидное поле Оскольники, оставалось совсем немного, всего пара парсеков. Но тут навстречу нам из-за ближайшей железобетонной конструкции вырулил, сверкая мигалками, патрульный крейсер ДПС, что расшифровывается ямщиками почему-то как «Догоню — Звезды Схлопочешь».
Степан резко сбросил скорость до разрешенной световой, однако крейсер уже нацелился хищно на мой чалый звездолетик и выбросил полосатый темпоральный барьер поперек пространства.
— Тормозить, что ли? — обернулся Степан.
— Эх! Семь «же» — и все неглиже! Гони через барьер!
— Помилуй, барин! — взмолился возница. — Он фазером пульнет!
— Авось, промажет!
Крейсер не промазал.
Когда дым рассеялся, он неторопливо подлетел ближе и передал по радио кодовую фразу, буквальное значение которой кануло в глубине веков:
— Выйти из машины. Руки на компот, ноги на холодец!
— Товарищ Страшный Сержант!.. — заныл было Степан.
— Сопла подбери! — оборвал его командир крейсера.
Возница, вздыхая, натянул драный скафандришко и вышел в космос, чтобы собрать разлетевшиеся по галактике части двигателя. Я остался один на один со Страшным Сержантом.
— Нарушаемте? — добродушно спросил он, разворачивая мешок для денег. — Поднакажем!
Нужно было как-то спасать положение.
— Ты чё, командир?! — обратился я к нему на интерлингве. — С корабля ли ты на бал, в натуре?! Посмотри сначала, с кем я в колонне иду, потом шмаляй, ладыженский стрелок!
Я ткнул пальцем в ту часть вселенной, где уже на полнеба разрасталась кавалькада перепетуевских кораблей.
— Ё-моё!.. — произнес Сержант стандартную формулу прощания, прыгнул в свой крейсер и был таков.
Я, к сожалению, последовать его примеру не мог. Значит, опять придется водку пить…
— Ба! Ба! Ба! Кого я вижу! — закричал Перепетуев раньше, чем мог меня узнать. — Какими судьбами?! — и, не выслушав ответа, расхохотался. — А я, брат, со Звездных Войн! Поздравь — продулся в пух! Купил у каких-то жидаев Звезду Смерти, а она, не поверишь, возьми и взорвись! Ха-ха! Трахнуло на всю губернию!.. Да! — он вдруг ударил себя по лбу. — Что же это я? Позволь представить тебе мою закадычную компанию! Эй, вы! Теребень кабацкая!
Из подваливших звездолетов высыпал такой все смазливый народ, что в другой раз черт знает чего бы ни дал, лишь бы избежать с ним знакомства. Нечесаные бороды с блестками седины и капусты приятно обрамляли эти сизые, примятые жизнью ряшки. Бледно-волосатые пузики аккуратно свешивались у многих через щель между трикотанами и майкой, как тесто, вылезающее из кадки. В воздухе (а встреча происходила на астероиде, вокруг которого, по счастью, оказался воздух) густо пахнуло настойками, наливками, коньячком, водочкой, пивом и одеколоном. Не считая закуски, которой пахнуло тоже неслабо.
