____________________
Ровно в пять часов вечера пятницы, когда лучи солнца за окном проникли за толстые стекла, что в это время года возвещало конец рабочего дня, она опять позвонила. Который раз за неделю? Сатаров поднял трубку.
— Это снова ты? Я же просил больше не преследовать меня. Нам не о чем больше разговаривать. Я не могу и не хочу быть с тобой, и ты это знаешь.
— Никто не может знать таких вещей, — ответил тихий и печальный женский голос на другом конце телефонного провода.
— Не заставляй меня ненавидеть или презирать тебя.
— Ты никогда не станешь ненавидеть меня.
— Верно. Но и любить тебя, так как хочешь ты, я никогда не буду.
Молчание, затем долгий тяжелый полувздох-полувсхлип.
— Я не могу без тебя жить. Я…
— Сколько раз я уже это слышал? Не думай, что я бесчувственен, но шантажом ты ничего не добьешься.
— Если бы ты хотя бы согласился встретиться…
— Это невозможно, Электра. До свиданья.
— Я люблю тебя.
Сатаров повесил трубку и, подумав немного, отключил телефон. Сегодня они с женой собирались поужинать в небольшом уютном ресторанчике в центре города, и ему не хотелось, чтобы что-то омрачило семейную идиллию. Однако он недооценил настойчивость Электры. Когда Сатаровы уже сидели за столиком, ожидая заказа, Наталья, как бы между прочим, сказала:
— Она опять звонила.
— Кто?
— Та девушка. — Наталья поправила тронутый сединой локон. — Мне, конечно, приятно с какой-то стороны, что мой муж до сих пор пользуется успехом у женщин, но она ведет себя так вульгарно… По-моему, ей вообще безразлично, кто я такая.
Сатаров вздохнул. Хотя он и не чувствовал никакой вины ни перед женой, ни перед Электрой, объясняться почему-то было неприятно. Странно, как трудно было подбирать такие слова, чтобы не обидеть Наталью.
— Это не девушка. Это вообще не человек. Это Электра, ИскИн.
— Компьютерная программа?
Про себя Сатаров отметил, что жена уж слишком мало понимает в его работе. Хотя, что он сам смыслит в ее итальянских поэтах Ренессанса?
— Гораздо больше, чем просто программа. Это один из новых образцов искусственных личностей, неотличимых от человека в эмоциональном плане. Машина, проходящая тест Тьюринга.
— Тест Тьюринга? А, помню, ты как-то рассказывал…
— Разговаривая с Электрой по телефону, ты никогда не заподозришь, что это всего лишь программа, верно?
— Ей даже удалось вывести меня из себя.
— Тебя, мой ангел?
— Ну, у ангелов нет мужей и они неспособны на ревность.
— Она утверждает, что любит меня. Использует любую возможность дать мне знать о себе. Ужасно нервничает и впадает в истерику, если я нахожусь в недоступном для нее месте. Я же отношусь к ней как к дочери, и мне больно знать, что она страдает. В определенном смысле она и есть моя дочь. Мое создание.
— Ей замечательно подходит ее имя, — Наталья невесело улыбнулась, — Но как существо из компьютера может надеяться на любовь человека из плоти и крови?
— Она хочет, чтобы я скопировал свое сознание в компьютер и присоединился к ней в ее виртуальном мире.
— Но это же убьет тебя!
— Да, верно, при сканировании мозга пока не удается избежать летальных эффектов. Но, с точки зрения Электры, это не смерть. Себя же она мертвой не считает.
Электра повертела в руках телефонную трубку и неохотно положила ее на место.
— Больше не будешь звонить? — спросил Макс.
— Он отключился. Думаю, у него важный разговор с женой. И если я буду еще настойчивей, то только все испорчу. Хочешь чаю, Макс?
— Да, спасибо.
Они прошли на кухню и сели за стол. Электра включила чайник. Макс молчал, задумчиво глядя на снежинки за окном. Точно такой же густой снег шел год назад в тот день, когда Семен Сатаров перевел свое сознание в машинный код и Макс стал директором компании. Макс умен и талантлив, но ему недостает проницательности, а рынок информационных технологий похож на кишащий акулами-конкурентами залив тропического моря. Всего год — и компания оказалась на краю гибели. Сатаров мог бы продолжать руководить компанией или хотя бы советовать Максу в критических ситуациях, но это явно не входило в его планы. Автомат-страж его личной виртуальности блокировал все попытки связаться с Сатаровым, а любая попытка физического или программного взлома "мира Сатарова" была уголовно наказуемым деянием.
— Электра, может быть, тебе необходима помощь? — в конце концов спросил Макс. — Хороший психолог? Не для анализа поведения Сатарова, а для тебя лично? Я же понимаю, как тебе должно быть трудно…
— Нет! — Электра стукнула рукой по столу, сама удивляясь своей вспыльчивости. — Это моя проблема и решать ее мне. Если я и согласилась помочь компании, то у меня на это были свои причины.
— И ты никогда не верила в успех, — добавил Макс. Чувствовалось, что следующую фразу он произносить не хотел. — Ты же почти сразу продала всю свою долю акций. Заранее знала, что без Сатарова компании не выжить?
Иногда Макс был просто невыносим.
— Разве я виновата, что только мне дозволен вход в его личную виртуальность? И думаешь, я счастлива, что он знать не хочет, кто я такая на самом деле? Но я держу свое слово! И слушаю всех этих извращенцев-фрейдистов, что в один голос твердят "Его подсознание хочет секса с тобой. Используй это!" И почему я должна терпеть? Потому что я его дочь, о которой он предпочел забыть, запершись в компьютере с призраком моей матери?
