В лето 1470-е от Рождества Христова случилась в Великом Новгороде странность. Среди ясного сентябрьского полдня вдруг проливным дождем закапала вода с молодых тополей на Федоровой улице и к вечеру так же внезапно прекратилась. Казалось бы, ну и что тут диковинного, тополя на то и посажены, чтобы осушать влажную новгородскую почву. Ан нет, тотчас поползли по городу опасливые разговоры: ох, не к добру деревья плачут! Старики, сидевшие с удочками на городском мосту, принялись вспоминать все худое последних лет: пожары, слизнувшие целые улицы, сами собой зазвонившие колокола в Хутыни, сломанный внезапной бурей крест Святой Софии. Видать, прогневался Господь по грехам нашим!
Дурные вести не сидят на насесте. Не успели утихнуть эти разговоры, как пополз новый слушок. Будто бы вдрызг, до драки перелаялись меж собой новгородские власти, а про что спорили и до чего договорились, доподлинно неизвестно. И от этих слухов шире поползла по городу зловещая трещина раздора.
На самом деле случилось вот что.
Три дня назад владычные бирючи скликнули именитых граждан на заседание городского правительства, именуемого советом господ, или просто господой. В означенный час к воротам Детинца стали прибывать старые и новые посадники, тысяцкие, старосты и сотские, всего до полусотни новгородских граждан разных званий и состояний. Спешившись и оставив коней отрокам, народные избранники важно шествовали к владычному двору. Высоких гостей поклонами встречал хитроглазый монах в шелковой рясе. То был ключник Пимен, правая рука и доверенное лицо архиепископа Ионы.
По давней традиции Пимен предложил именитым гражданам до начала заседания осмотреть владычный двор, построенный предшественником Ионы – архиепископом Евфимием. Двор занимал северо-западный угол Детинца и являл собой целый город в городе. Со сдержанной гордостью рачительного хозяина Пимен показывал гостям службы и рукодельни: златошвейные, ювелирные, ткацкие, иконописные мастерские, сушила, поварни, кузни, квасные, скотный и конюшенный дворы, бани, колодцы, склады и погреба. В подробностях описывал последние новины: водопровод и канализацию. Вот, изволите видеть: по этим трубам поступает чистая вода, по этим помои и нечистоты стекают в крепостной ров, а оттуда в Волхов. Самым любопытным разрешил осмотреть отхожие места, именуемые на иностранный манер «гардеробами», оборудованные удобными стульчаками, вентиляционными люками и водосливами. Дивились «гардеробам» даже самые избалованные бытовой роскошью бояре, привыкшие у себя в теремах по-дедовски сидеть орлом.
Затем процессия потянулась к Софийскому собору. В белоснежном, увенчанном золотым куполом храме обитали душа и сердце Господина Великого Новгорода. Толстые стены храма хранили много такого, о чем было ведомо только избранным, в потайных нишах сберегалась казна республики.
По полутемной круговой лестнице народные избранники гуськом поднялись на хоры. Пимен тремя ключами отпер тяжелую кованую дверь ризницы, и взорам гостей предстали копившиеся веками несметные богатства дома Святой Софии. В слабом свете, пробивавшемся сквозь узкие окна, мягко сияла драгоценная утварь: дарохранительницы, ковши, водосвятные чаши, потиры, сионы, кратиры, рипиды, дикирии и трикирии, дискосы, кадила, лампады, тарели и панагиары, наперсные и напрестольные кресты. По стенам висели образа в златокованых окладах, в углах прислонились владычные посохи изумительной византийской работы. В лубяных коробах сберегались парадные облачения владык: мантии и фелони, омофоры и саккосы, митры и клобуки.
Из ризницы перешли в библиотеку, где помещалось самое богатое книгохранилище на Руси. На дубовых полках тесными рядами стояли манускрипты в кожаных переплетах и дорогих окладах. Были тут творения святых отцов и древних философов, жития святых и «хождения» путешественников, ученые трактаты и травники. По пути заглянули в книгописную мастерскую, где трудились согбенные писцы. Храмов на Новгородской земле много, богослужебных книг не хватает, посему работают писцы не только денно, но и нощно. Тут же корпел над пергаментным свитком старенький софийский летописец, краткими словесами запечатлевая главные события новгородской и русской жизни.
Когда часы на высокой сторожне Детинца пробили дважды, именитые горожане перешли во владычную палату – выстроенное в готическом стиле трехъярусное каменное здание. Здесь, в парадном зале под гранеными сводами, опиравшимися на мощный столп, новгородские власти принимали послов, заключали договоры, обсуждали самые важные дела, прежде чем вынести их на суд городского веча.
Оживленно переговариваясь, народные избранники расселись на широких лавках, расставленных вдоль стен. И по тому, как они разместились, сразу обозначилось внутреннее устройство Господина Великого Новгорода. В городе пять самоуправляющихся общин, именуемых концами – Неревский, Людин и Загородский на Софийской стороне, Славенский и Плотницкий на Торговой. К концам тяготеют свои обширные колонии, именуемые пятинами. В каждом конце есть свои могучие боярские кланы, которые яростно борются за власть в городе. С недавних пор посадников и тысяцких стали выбирать каждый год, а то и чаще, чтобы каждый клан мог выдвинуть своих представителей. Свар между боярами и впрямь стало меньше, зато взволновалась простая чадь: сильненькие меж собой теперь договорятся, а нас кто защитит?
