Когда тусклым, дождливым июньским днем гигантский «Боинг-747» с величественной грацией приземлялся в аэропорту Хитроу недалеко от Лондона, я сжалась в кресле от нетерпения. Невозможно поверить, что всего шесть с половиной часов назад я входила на борт этого шедевра самолетостроения в Нью-Йорке!
В Лондоне уже половина восьмого. Полностью рассвело. Несмотря на свободных два часа сорок пять минут до рейса на Женеву и огромное желание хотя бы одним глазком взглянуть на Лондон, я решила остаться в аэропорту. Если я поеду в город на такси, мне придется сразу же повернуть назад, чтобы не опоздать к рейсу. Не люблю все делать второпях.
Уже чувствовалось, что началось лето, хотя самый наплыв туристов ожидался лишь недели через две. Пробираясь сквозь толпу суетящихся туристов в кафе, я зевнула. В полете мне удалось немного поспать, но я чувствовала усталость. Скорее всего, когда я появлюсь на вилле «Саксония» в окрестностях Женевы, по моему виду сразу решат, что я весьма бурно провела предыдущую ночку.
Я бросила быстрый взгляд в зеркальное стекло витрины кафе. Тетя Лотти любила называть меня худышкой, считая, что своим видом я выказываю неуважение к ее стряпне, но зато в своем брючном костюме бирюзового цвета я выглядела неотразимо. Мои густые пепельные волосы волной падали на плечи. Вздохнув, я окинула себя критическим взглядом — голубые глаза возбужденно блестят, черты лица приятные, вот только нос слегка курносый… и определенно упрямый подбородок.
Заинтересованные взгляды прохожих мне льстили. Мне необходимо было их одобрение, ведь я хорошо представляла себе, какие роскошные женщины посещали виллу «Саксония» по приглашению Дика Рэнсома. Я провела много времени в общественной библиотеке Нью-Йорка, листая прошлогодние подшивки, поскольку Дик Рэнсом частенько упоминался в журналах «Таймс», «Лук» и «Лайф».
В кафе я села за столик, положив сумочку на соседний стул, и опять зевнула. В Нью-Йорке еще лишь без четверти три утра, я не успела приспособиться к разнице во времени.
— Слушаю, мисс? — улыбнулась официантка.
— Только чай и тост, пожалуйста, — попросила я извиняющимся тоном и с отвращением вздрогнула, взглянув на соседний столик, куда только что подали обильный завтрак: копченую рыбу, яйца, хрустящие ломтики бекона.
Меня на удивление быстро обслужили. Я с удовольствием пила крепкий, свежезаваренный чай, никаких вам мокрых пакетиков, И откусывала кусочки горячего тоста. Всего час двадцать минут в воздухе — и я окажусь в аэропорту Куантрен в трех милях от Женевы.
Но теперь к моему нетерпению добавилось беспокойство. Я понимала, что Дик Рэнсом не в восторге от того, что мне в самый последний момент пришлось заменить Салли, свою соседку по комнате в колледже. Рэнсом внимательно изучал все предложенные ему агентством по найму кандидатуры, много раз звонил по телефону через океан. Салли жутко волновалась, вздрагивая при каждом звонке, пока не выяснилось, что она принята на работу.
— Все равно что получить место в кабинете министров, — возбужденно заметила она, положив трубку телефона после решающего разговора.
И все же в последний момент Салли решила сейчас выйти замуж за своего Билла, а не ждать конца лета, поскольку выяснилось, что его могли призвать осенью в армию.
Вот так я заполучила это место.
Я обрадовалась, что теперь, после окончания колледжа, мне не придется возвращаться домой. Выпускная церемония оставила меня равнодушной, ведь моя замечательная тетушка Лотти на ней не присутствовала. Та самая тетя Лотти, которая, после смерти мамы и отца в автокатастрофе, воспитала меня с такой нежностью и любовью. Она не позволила двоюродным братьям и сестрам сообщить мне о своей страшной болезни и последние месяцы боролась с приближающейся смертью. Она умерла от рака за пять недель до того, как я в шапочке и мантии получила свой диплом.
Возможно, именно смерть тети и была главной причиной, почему я так охотно согласилась в течение десяти недель давать уроки французского языка старой Дирдре Рэнсом, хотя меня очень соблазняла и возможность познакомиться с Женевой. А может быть, я надеялась, что Дирдре Рэнсом в какой-то степени сможет заменить мне тетю Лотти…
Агентство по найму весьма тактично скрыло от меня возмущение Дика Рэнсома такой заменой, но кое-что все же до меня дошло. Я старалась уверить себя, что у него нет оснований возражать против моей кандидатуры. Я имела прекрасные оценки по французскому языку и должна была с осени начать преподавать в Вестминстерской школе. Я казалась себе открытым и отзывчивым человеком, так почему же мне за лето не научить пожилую американку французскому языку и одновременно не побывать в Женеве?
Наслаждаясь второй чашкой чая, я перебирала в уме все, что узнала в агентстве. Моей ученицей будет, разумеется, Дирдре Рэнсом, бабушка Дика Рэнсома. Старушке уже за семьдесят, и она живет на вилле «Саксония». Суровая дама решительно отвергла все попытки внука найти ей учителя из местных. Отчаявшись, тот решил, что к американке бабуля отнесется более благожелательно. Мистер Рэнсом выбрал наш колледж по той простой причине, что он находился всего в семидесяти милях от того места, где его бабушка прожила почти всю свою жизнь.