Когда не хватает воздуха

Когда не хватает воздуха

Авторы:

Жанр: Русская классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 8 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

Мало того, что Кржижановский, мало того, что Сигизмунд, так он еще и Доминикович. «Прозёванный гений» русской литературы. Читайте! Завидуйте! И продолжайте читать! Дабы правильно всё понимать и о первых, и о вторых, и о третьих в этой летописи — Русской литературе.

Читать онлайн Когда не хватает воздуха


…И гений — парадоксов друг.

А. Пушкин

У Сигизмунда Кржижановского есть теоретическая работа «искусство эпиграфа (Пушкин)», впервые напечатанная через полвека с лишком после написания («Литературная учеба», № 3, 1989). Мне выпало готовить ее к публикации. Теперь пробую поверить теорию практикой — действую «по Кржижановскому».

Его проза — будучи с должной полнотою издана, прочитана, исследована — скорей всего окажется под угрозой быть растащенной на эпиграфы и цитаты. Такова манера его работы со словом и фразою, обнаруживающими под пером стремление спружиниться в афоризм и формулу. Таков же стиль фиксации мысли, остановки мгновения ее летучей жизни в «Записных тетрадах».

Раскрываю наудачу: «Признания непризнанного». Или: «Раз ты несчастен — значит, ты человек». Еще попытка: «Если вы пришли к занятому человечеству, делайте вашу жизнь и уходите». Все это годится, чтобы предварить размышления о писательской судьбе Кржижановского. Устоять перед таким эпиграфным соблазном трудно, знаю по себе — подпадал. Разве что с помощью пушкинской строки. Тем более что «Искусство эпиграфа» — лишь часть пушкинианы Кржижановского, а парадоксальность его сознания и бытия — при поверхностном даже взгляде — недискуссионна.

«Я выбрал: лучше сознательно не быть, чем быть, но не сознавать». Так жестко, бескомпромиссно обозначил Кржижановский свое отношение к литературной ситуации тридцатых годов. Здесь не было позы, этакого «смирения паче гордости» — реакции на неизданность и непризнанность, весьма обыкновенной для переоценивающих свои возможности людей. Запись сделана не напоказ — для себя, в пору, когда выбор у Кржижановского действительно был, когда еще не выветрилась, не позабылась его известность, даже популярность в московских — и не только московских — литературных «ругах.

Он читал свои новеллы в Камерном театре у Александра Таирова и в варьете „Кривой Джимми“, располагавшемся близ Страстной площади (ныне там Учебный театр ГИТИСа), в доме вдовы Брюсова Иоанны Матвеевны на Первой Мещанской, и в квартире Льва Каменева, на знаменитых „Никитинских субботниках“, и в Коктебеле у Волошина. Андрей Белый слушал его чтение у П. Н. Зайцева, бывшего секретаря Московского религиозно-философского общества. Александр Грин в 1925 году прочитал в журнале „Россия“ его документальную историко-философскую повесть в письмах „Штемпель: Москва“, выделил, запомнил незнакомое имя, а через год, встретив Кржижановского в Крыму, обрадовался и пригласил к себе. Этот „сочинитель новелл“ появляется на страницах „Театрального романа“, с автором которого, по свидетельству С. А. Макашина, был издавна и дружески связан. Как и с Ольгой Форш, Сергеем Мстиславским, Евгением Ланном, Михаилом Левидовым, Евгением Лундбергом, Георгием Шенгели, Павлом Антокольским…

По его сценариям Яков Протазанов поставил „Праздник святого Йоргена“, а Александр Птушко — первый отечественный художественный мультфильм „Новый Гулливер“. На сцене Камерного театра при аншлагах шла в 1924 году пьеса „Человек, который был Четвергом“, написанная Кржижановским „по схеме Честертона“.

Пускай успех не был оглушительным, но, безусловно, достаточным, чтобы опереться, удержаться, занять устойчивое место в литературе. И уж как минимум — избежать забвения. Не удалось. Мастер парадокса оказался бессилен перед парадоксом собственной судьбы.

„За Вас всегда тревожно, — писал к нему Лундберг, — такой уж Вы уродились. И „за ручку“ Вас не проведешь, и „без ручки“ Вы не очень-то хорошо ходите. Правда, нужно отдать Вам справедливость: сбиваетесь Вы с пути и проваливаетесь не от недостатка сил или подслеповатости, а от более почтенных свойств Вашей натуры (по Пушкину: „И мимо всех условий света // Стремится до потери сил…“), более опасных, чем близорукость…“

Произведений, которые на долгие годы оказались вне читательской досягаемости, в нашей литературе, увы, множество. Публикации последних лет быстро утратили налет исключительности и еще не дали полного представления о размерах подводной части айсберга. Прозвучавшие было поначалу скептические пророчества, что „запасы“ эти вскоре иссякнут, пока не оправдываются. Однако даже и на этом фоне поразительно „выпадение“ из истории литературы всего творческого наследия Сигизмунда Кржижановского. Другого подобного примера, думается, не найти.

И впрямь: „Как беззаконная комета // В кругу расчисленном светил…“

Попытки издать прозу Кржижановского в последние десятилетия делались неоднократно. Первая реально удавшаяся — публикация трех его новелл в 1988 году („Литературная учеба“, № 3). При жизни писателя в последний раз его проза была напечатана в 1939 году. Этот пробел — без малого полвека — между прижизненным и посмертным печатанием — печальный рекорд в истории нашей литературы, который, хочется верить, никогда и никем не будет побит.

Есть у Кржижановского совсем короткая новелла-притча „Три сестры“. Вот она.

„Они работали, как всегда, втроем: Клото, Лахезис, Атропос. Через их тридцать пальцев проходили человеческие судьбы. Клото аккуратно ссучивала нити дней. Лахезис протягивала их — вдоль мерки годов. Атропос ждала с раскрытыми ножницами, лезвия их смыкались — и недожитые концы жизней падали вниз, в корзину из тростника, сорванного у берегов Леты.


С этой книгой читают
Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».


Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.



Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.


Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.


Месть

Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.


Другая дорога

Надо ли возвращаться по своим следам, в городок, где бегал мальчишкой и знаешь каждый поворот другой дороги? Герой рассказа и не вспоминал о прошлом, пока однажды не выехал с семьей на загородную прогулку…


Земля на вывоз

Кто-нибудь задумывался над тем, что после похорон образуются излишки земли? Одна могила — немного, а сотни могил? Не удивляйтесь, если встретите объявление «Земля на вывоз. Недорого». © Ginger.


Стеклянный шар
Автор: Ф Энсти

Ф. Энсти (1856–1934) — известный английский писатель-юморист, автор многих книг. Самая известная — «Медный кувшин». Описание чудесных превращений сочеталось в книгах Ф. Энсти с правдивыми бытовыми картинками. Он часто использовал фантастику для юмористического изображения английского буржуа, высмеивая его нравы, его нелепые представления о законах, приличиях и морали. Рассказ «Стеклянный шар» был впервые опубликован на русском языке в журнале «30 дней» в 1929 году.Рисунок В. Чернецова.Из журнала «Искатель», 1965 г., № 6.


Запределье

Мир Вальдиры дарует любому из приключенцев почти беспредельные силы. Несокрушимая мощь, дикая сила, молниеносная скорость… любой может стать настолько сильным, что сумеет бросить вызов не только обычному смертному, но даже настоящему богу, дабы победить и низвергнуть его с небесного олимпа в темную адскую бездну. Конечно, если тебе позволят это сделать те, кто истинно верует и поклоняется твоему божественному противнику,… а если они и не сумеют тебе помешать совершить святотатство, то потом сделают все возможное и невозможное дабы вернуть и возвысить своего низвергнутого бога…


Другие книги автора
Чуть-чути

«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его смерти. Сейчас его называют «русским Борхесом», «русским Кафкой», переводят на европейские языки, издают, изучают и, самое главное, увлеченно читают. Новеллы Кржижановского – ярчайший образец интеллектуальной прозы, они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.


Пни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Клуб убийц Букв

«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его смерти. Сейчас его называют «русским Борхесом», «русским Кафкой», переводят на европейские языки, издают, изучают и, самое главное, увлеченно читают. Новеллы Кржижановского – ярчайший образец интеллектуальной прозы, они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.


Квадратурин

«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его смерти. Сейчас его называют «русским Борхесом», «русским Кафкой», переводят на европейские языки, издают, изучают и, самое главное, увлеченно читают. Новеллы Кржижановского – ярчайший образец интеллектуальной прозы, они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.