Князь Михаил Вишневецкий

Князь Михаил Вишневецкий

Авторы:

Жанр: Историческая проза

Цикл: Библиотека исторической прозы

Формат: Полный

Всего в книге 103 страницы. У нас нет данных о годе издания книги.

Польский писатель Юзеф Игнацы Крашевский (1812–1887) известен как крупный, талантливый исторический романист, предтеча и наставник польского реализма.

Читать онлайн Князь Михаил Вишневецкий


ВВЕДЕНИЕ

В конце 1668 года, то есть после отъезда из Польши бывшего короля польского Яна Казимира, дворец архиепископа в городе Ловиче стал резиденцией тогдашнего примаса Польши, которому захотелось жить не в захолустном Гнезне, а поближе к столице государства — Варшаве, и в этом дворце стали непрерывно происходить оживленные совещания и многолюдные съезды.

Архиепископ-примас был уверен, что корона Польши у него в руках и что он распорядится ею, как ему вздумается, причем его родные и союзники, думалось ему, должны, конечно получить наиболее крупные выгоды. Интриги французов, начавшиеся еще при жизни Марии-Луизы, покойной супруги Яна Казимира, пережили ее и, очевидно, продолжали давать плоды.

Ян Казимир, которому опостылело уже все, уехал во Францию отдыхать среди веселых аббатов. Он так был весел еще дорогою, что даже в Кракове участвовал в ганцах. Свита его в своей заносчивости дошла до того, что позволила себе бить шляхтичей, но шляхта на это ответила своему бывшему королю привлечением его к рыцарскому суду и приговорила к лишению чести.

Еще на самом сейме, где происходило отречение Яна Казимира от польской короны, шутники прозвали его господином Снопковским, придравшись к "снопу усов", изображенному на его шведском гербе.

Это роковое отречение от той короны, от которой уже сбежал его предшественник, король Генрих Валерий, из французского дома Валуа, дало лишь новый повод тогдашним острякам изощряться в острословии. Те грознопророческие и вдохновенно трогательные слова, которыми Ян Казимир попрощался со страною, не смутили, по-видимому, ничьего духа…

Такое уж, видно, было время!.. Сам король, исторгнувший из своего сердца зловещее пророчество Кассандры, бывшее как бы заключительным аккордом обличительных проповедей ксендза Скарги, знаменитого тогда церковного бичевателя нравов, этот самый король беззаботно смеялся уже на другой день, когда стал просто "Господином Снопковским".

Судьба Польши оказалась в руках архиепископа Пражмовского, продавшегося французскому герцогу Кондэ, и гетмана Собесского, женатого на француженке и преданного Франции. Да и вообще, впрочем, большая часть тогдашней польской аристократии симпатизировала всему французскому.

Ксендз Ольшовский, который заявил отвод против других претендентов на королевскую корону, чтобы поддержать представителя исконного польского королевского рода Пястов, был предметом общих насмешек, как беспомощный интриган, который не имеет никаких шансов повлиять на исход выборов.

Мало кто обращал внимание на то, что, исподволь, рядом с могуществом магнатов вырастала новая сила — правда, несформи-ровавшаяся еще, мятущаяся, которая, по видимости, позволяла вертеть и верховодить собою и которую на этом основании прежние господа положения, то есть магнаты, считали даже своим послушным орудием.

К тому времени магнаты и шляхта уже разделилась на два различных лагеря, хотя закон и не делал различия между ними, дав им одинаковые прерогативы. Отличительным признаком каждого из этих двух лагерей был не один лишь вопрос о богатстве или бедности, — скорее их разделили воспитание, нравы, взгляды, даже костюм.

Уже со времени Сигизмунда III кое-кто начал одеваться по западно-европейски, забросив родной национальный костюм. На первый взгляд это не имело никакого значения и являлось мелочью — вопросом чисто личного вкуса но в жизни людей вообще не бывает явлений, не вытекающих из предыдущего, не имеющих корней в глубоко лежащих причинах, а потому и внешний вид вовсе не является таким безразличным, как это может казаться.

Один уже тот факт, что кто-то решился порвать со своим народом, выделиться из него, Пожелать себе не того же, чего желают "все", и что кому-то больше понравилось нечто другое, чем наследие дедов и прадедов, уж этот факт сам по себе имел громадное значение. Пожелать хотя бы по наружности казаться чужеземцем среди своих — это значит бросить им в лицо обвинение в недостатке вкуса, в захудалости, в косности.

Правда, чужой костюм и язык был внесен в страну самим королевским двором, но у него не хватило бы силы привить все это, если бы верхи общества не бросали легкомысленно все свое ради чужого.

Богатая молодежь, почти вся получавшая свое образование за границею, приводила в свое оправдание, что у чужих культура выше, жизнь приятнее и богаче, и, с точки зрения комфорта, превосходит родную обстановку.

Но с той самой минуты, когда начали говорить, одеваться и развлекаться по-французски и по-немецки, — прежняя Польша была обречена на смерть.

Вместо того, чтобы собственными силами вырабатывать себе собственную цивилизацию, имеющую местный национальный характер, Польша была вынуждена перерождаться и преображаться. Никогда подобный жестокий перелом не происходит без противодействия и страданий. И вот многочисленные ряды шляхты, которая чувствовала себя польскою и хотела такою же остаться, расположилась грозным лагерем против космополитов.

Борьба началась без выставления лозунгов на знаменах; на знаменах было написано нечто другое, но в существе своем она была ничем иным, как борьбою за сохранение нравов и характера нации. К этим национальным чертам принадлежала, конечно, и преувеличенная "свобода", которою пользовались не только ради сохранения ее самой, но и для того, чтобы довести нацию до развала и анархии.


С этой книгой читают
Евгения, или Тайны французского двора. Том 1
Автор: Георг Борн

Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.


Евгения, или Тайны французского двора. Том 2
Автор: Георг Борн

Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


В индейских прериях и тылах мятежников
Автор: Джеймс Пайк

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Сквозь бурю

Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


Невинная мошенница

Начинающий дизайнер интерьеров Роксана Шепард мечтала встретить заказчика, с которого начнется взлет ее карьеры. И встретила-таки – и не просто выгодного заказчика, а обаятельного, интересного мужчину, который влюбился в Роксану и начал красиво ухаживать за ней. Казалось, дело близится к счастливому финалу… и вдруг все в одночасье изменилось – вместо галантного, предупредительного кавалера перед Роксаной оказался… безжалостный мститель. Но она не имеет отношения к той неприглядной афере, в причастности к которой он ее обвиняет! Что же делать? Неужели с мечтой о светлой и чистой любви придется расстаться?


Обаятельный деспот

Клер Монро питала столь сильную неприязнь к своему деду, прервавшему общение с нею много лет назад, что даже хотела отказаться от завещанного им наследства. Однако в дело вмешался дальний родственник Клер: энергичный, властолюбивый молодой мужчина, к которому Клер сразу прониклась враждебными чувствами, не желая видеть в нем никаких достоинств или положительных черт характера. Но в один прекрасный день Клер обнаружила, что даже деспоты не лишены обаяния и один из них полностью завладел ее сердцем…


Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании

Помните замечательную книжку «Папа, мама, бабушка, восемь детей и грузовик»? Ну так вот: теперь у вас в руках новый сборник увлекательных повестей о дружном и весёлом семействе, в котором ни минуты не бывает тихо.Норвежская писательница Анне-Катрине Вестли, придумавшая истории про дом, где растут сразу восемь мальчиков и девочек, популярна во всей Европе, наверное, не меньше, чем знаменитая Астрид Линдгрен. Герои её книг – люди простые, но очень симпатичные: добрые, честные, трудолюбивые. Взрослые здесь не теряют умения относиться с юмором к себе самим и друг к другу, какие бы уроки ни преподносила им жизнь.


Мортен, бабушка и вихрь

Помните замечательную книжку «Папа, мама, бабушка, восемь детей и грузовик»? Ну так вот: теперь у вас в руках новый сборник увлекательных повестей о дружном и весёлом семействе, в котором ни минуты не бывает тихо.Норвежская писательница Анне-Катрине Вестли, придумавшая истории про дом, где растут сразу восемь мальчиков и девочек, популярна во всей Европе, наверное, не меньше, чем знаменитая Астрид Линдгрен. Герои её книг – люди простые, но очень симпатичные: добрые, честные, трудолюбивые. Взрослые здесь не теряют умения относиться с юмором к себе самим и друг к другу, какие бы уроки ни преподносила им жизнь.


Другие книги автора
Фаворитки короля Августа II

Захватывающий роман И. Крашевского «Фаворитки короля Августа II» переносит читателя в годы Северной войны, когда польской короной владел блистательный курфюрст Саксонский Август II, прозванный современниками «Сильным». В сборник также вошло произведение «Дон Жуан на троне» — наиболее полная биография Августа Сильного, созданная графом Сан Сальватором.


Неустрашимый
Жанр: Поэзия

«Буря шумела, и ливень всё лил,Шумно сбегая с горы исполинской.Он был недвижим, лишь смех сатанинскойСиние губы его шевелил…».


Старое предание

Предлагаемый вашему вниманию роман «Старое предание (Роман из жизни IX века)», был написан классиком польской литературы Юзефом Игнацием Крашевским в 1876 году.В романе описываются события из жизни польских славян в IX веке. Канвой сюжета для «Старого предания» послужила легенда о Пясте и Попеле, гласящая о том, как, как жестокий князь Попель, притеснявший своих подданных, был съеден мышами и как поляне вместо него избрали на вече своим князем бедного колёсника Пяста.Крашевский был не только писателем, но и историком, поэтому в романе подробнейшим образом описаны жизнь полян, их обычаи, нравы, домашняя утварь и костюмы.


Кунигас

Юзеф Игнацы Крашевский родился 28 июля 1812 года в Варшаве, в шляхетской семье. В 1829-30 годах он учился в Вильнюсском университете. За участие в тайном патриотическом кружке Крашевский был заключен царским правительством в тюрьму, где провел почти два …В четвертый том Собрания сочинений вошли историческая повесть из польских народных сказаний `Твардовский`, роман из литовской старины `Кунигас`, и исторический роман `Комедианты`.