Солнце взошло и мерцает кровавой слезой,
Небо свинцовое близкою дышит грозой,
С шумом от севера ветра спешит колесница,
Туча на ней выезжает, и облако вслед
Мчится за облаком, – этих гонцов вереница
Падает пологом темным на утренний свет.
С горных вершин, вознесенных к селениям звездным,
Выше всех ужасов жалкой юдоли земной,
Греблей воздушной плывут, лавируя по безднам,
Снежные вихри, как пыль по дороге степной.
Грянули громы. Разгневанным оком воззрело
На землю небо, объятое смертным огнем:
Гордый червяк человек задрожал – и кругом
Взорами грозное небо обводит несмело.
Горе! Лишь кто-то один, равнодушно на тьму
И всекрушенье взглянув, на высокую гору
Твердо взошел – и оттуда разгул своему
Дал он далеко простертому взору.
Гордый – над бурей, над громом и молнией он
Молча стоял, весь в раздумье свое погружен,
Молча внимал, не моргнув ни единожды оком,
Страшным раскатам грозы, раздиравшей всю твердь,
Грозно сверкавшей в пространстве бездонно глубоком.
Зренье зениц, выражавших уже полусмерть,
В божие небо спокойно и смело вперяя,
Мнилось, стремился он к тем неземным высотам
С тайною думой предсмертной, как будто желая,
Высмотреть место себе еще заживо там.
Буря шумела, и ливень всё лил,
Шумно сбегая с горы исполинской.
Он был недвижим, лишь смех сатанинской
Синие губы его шевелил.
С грохотом небо кругом разрывалось,
Пламенем адским земля загоралась, –
Он же стоял, равнодушен и глух ко всему,
Гнев был небесный не страшен ему.
Буря утихла. Уж быстро летучи
Прочь уносилися хмурые тучи,
Снова, как утром, в венце золотистом,
Солнце заискрилось на небе чистом.
Вновь обозрел он вокруг все места,
Брови наморщил и стиснул уста.
Мнилось, пытал он, чело свое хмуря,
Точно ли смолкла затихшая буря,
Всё ли покончено? Думно тряхнув головой,
Дол оглянул он, ряд домиков, хижин,
Зелень и скалы в одежде их мшисто-сырой,
Всё оглянул он – и вновь неподвижен.
Ниже взглянул, – видит – пропасть зияет под ним,
Алчные челюсти грозно разинув,
Выше – поток низвергается с ревом глухим,
Волны свои с высоты опрокинув
В бездну, что ловит их зевом своим.
Долго стоял он, и взор его дикий вперялся
То в эту землю, то в сферу небес,
Но лишь в себя заглянул он – себя испугался,
Вздрогнул, шатнулся и в бездне исчез.
<1871>
