Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть I. Страна несходства

Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть I. Страна несходства

Авторы:

Жанр: Современная проза

Цикл: Взрослое детство

Формат: Фрагмент

Всего в книге 125 страниц. Год издания книги - 2011.

Роман Александра Фурмана отсылает к традиции русской психологической литературы XIX века, когда возникли «эпопеи становления человека» («Детство. Отрочество. Юность»). Но «Книга Фурмана» – не просто «роман воспитания». Это роман-свидетельство, роман о присутствии человека «здесь и теперь», внутри своего времени. Читатель обнаружит в книге множество узнаваемых реалий советской жизни времен застоя. В ней нет ни одного придуманного персонажа, ни одного сочиненного эпизода. И большинство ее героев действует под реальными именами. Это усиливает ощущение подлинности происходящего.

Тем не менее «Книга Фурмана» – не мемуары. Ее «этнографичность» – лишь фон для решения других задач. Писатель наблюдает за своими героями с жестким любопытством естествоиспытателя, не оставляя им никакой возможности скрыть самые тонкие и сложные душевные движения. «Книга Фурмана» – это роман-исследование, призванный понять человека во времени и пространстве.

Это книга для ценителей тонкого психологизма и игры языка.

Читатель держит в руках первую часть «эпопеи», посвященную «дошкольному» детству и началу школьной жизни героя.

Читать онлайн Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть I. Страна несходства


Часть I

Страна несходства

…и я задрожал от любви и страха. Я увидел, что далек от Тебя в этой стране, где всё от Тебя отпало [In regione dissimilitudinis («в стране несходства»)], и будто с высот услышал я голос Твой: «Я пища для взрослых: расти, и ты вкусишь Меня. И не ты изменишь Меня в себе, как телесную пищу, но ты изменишься во Мне».

Августин А. «Исповедь». Кн. 7, X.

Мартовский снег

Двухлетний кареглазый Фурман гулял этой зимой с приходящей няней в дальнем уголке детского парка с семейным названием «Третий Дом». Ходили в этот дальний уголок через уютные московские проходные дворики, мимо всех брейгелевских – на русский лад – зимних забав, вдоль забора из железных копий, по пустым аллеям с одеревеневшими тополями, дубами, кленами…

На знакомой полянке в уже грязноватом мартовском снегу копошились младенцы, бродили молодые мамаши, бороздя колясками рассыпчатое месиво, лениво переговаривались бабки и няньки, рассевшиеся с вытянутыми ногами на очищенной скамейке.

Фурман отдал кому-то свой железный совок, получил взамен лопатку и принялся докапываться до потаенных слоев.

Иногда быстро выходило солнышко, на глазах набирая силу, – закутанный Фурман успевал разогнуться и с радостным прищуром оглядеться, – и тут же скрывалось. И Фурман снова начинал прихлопывать, носить пирожки, ковырять ходы и просто бессмысленно подбрасывать, порой откладывая лопатку в сторону и помогая себе чем можно…

Именно в такой момент он боковым зрением заметил какое-то неторопливое направленное движение к лежавшей рядом лопатке. Фурман успел схватить ее, но и эта маленькая раскоряка с голубыми холодными глазищами – тоже, причем за ручку. Она молча тянула лопатку к себе. Неужели это была ее лопатка? – Не может быть!..

– Дай! – проскрипела девчонка и рванула опять. Но тут уж Фурман держал крепко и неожиданно для себя вырвал лопатку совсем. Оба растерянно замерли.

– Дай! – Пока она не плакала.

Фурман отвел руку с лопаткой и, чуть-чуть отвернувшись, с демонстративной деловитостью пару раз копнул.

Эта дразнящая игра – со все более резким верчением и нагловатыми копательными движениями – успешно повторилась несколько раз, прежде чем девчонке удалось со злым всхлипом вцепиться в фурмановскую шубу и, почти одновременно, в лопатку. «Ух ты!..» – возмущенно почувствовал Фурман и дернулся изо всей силы. Девчонка легко слетела и, сев в снег, заорала громко и противно. К ней уже шла ее мама.

Смиряя волнение, Фурман стал быстро, не глядя копать.

Мама разговаривала с маленькой злючкой довольно сухо: «Ну-ка, вставай! Кончай реветь, поднимайся, кому говорят?! Сама виновата – нечего было приставать. Твоя лопатка вон где лежит, а это чужая!» Заметив свою лопатку, та враз перестала и даже посветлела. Но тут подоспела фурмановская нянька, плотная, розовощекая, – схватила его сзади, тряхнула и довольно крепко наподдала. «Я-т-тебе попихаюсь! Ишь!..» – и наподдала еще. Лицо у нее было как будто строгое, но при этом почему-то радостно-возбужденное.

С освободившимися руками она не спеша двинулась к скамейке, оглядываясь и как бы одобрительно кивая разъяренному, красному Фурману.

Гулянье было испорчено, все занятия потеряли смысл, день померк. На обратной дороге Фурман отказался держаться за нянькину руку (только при переходе через улицу хмуро дал себя взять) и, оказавшись уже на «своей» стороне, пошел впереди с независимым видом. Прохожие – кто с улыбкой, кто сердито – расступались, и нянька, посмеиваясь, сделала ему знак приблизиться, мол, ты ж мешаешься. Но Фурман продолжал выдерживать дистанцию, хотя обида его уже как-то подыссякла.

Они дошли почти до ворот фурмановского двора, когда мимо, тормозя, проехала бежевая «Победа» с шашечками, остановившаяся у самого ихнего подъезда, и из передней двери стала вылезать фурмановская мама.

– Хэ?! Это мама приехала?! – изумился Фурман.

– Не беги! – нянька хотела схватить его за руку, но он ловко увернулся и – полетел-полетел по расчищенному, почти бесснежному тротуару…

Мама поглядела в его сторону приветливо и озабоченно. Фурман с доброй, понимающей улыбкой обежал подозрительную лужу перед воротами и уже готовился подпрыгнуть, чтобы мама поймала его, но тут она вдруг укоризненно сказала, выставив ладонь: «Стой, Сашура! Подожди!» Ей надо было что-то вытащить из задней дверцы.

Фурман остановился, чуть не споткнувшись, и на лице его застряло какое-то смазанное, спутанное выражение.

…Подошла нянька и, взяв Фурмана за плечи, отвела его в сторонку. Они стояли и смотрели, как мама с трудом вытягивала из глубины машины какие-то черные изогнутые прутья странной конструкции и ставила их на дороге, вызывая молчаливое недовольство прохожих. Наконец машина уехала.

– Это я купила нам новые кресла! – сказала мама и пошла звать дедушку, оставив Фурмана с нянькой сторожить.

Фурман тоскливо посматривал по сторонам.

– Вишь ты, кресла… – мягко, сама себе сказала нянька.

Фурману было нехорошо, в груди и в коленках какая-то пустая тяжесть, какие-то комки…

Засада

Летом, уже несколько сезонов подряд, Фурманы снимали у понравившихся хозяев половину дачи в Удельной. Жили они там теперь вчетвером: бабушка с дедушкой, десятилетний Боря и маленький Фурман.


С этой книгой читают
Деловое общение, или Школа жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Бездна

За этот роман Кристоф Оно-ди-Био, французский писатель и журналист родом из Нормандии, получил две престижнейшие французские премии по литературе – Гран-при Французской академии и премию Ренодо. «Бездна» – это и детектив, и любовная история, и философская притча, настолько роман многослоен и глубок. Но прежде всего это классический французский экзистенциальный роман – о смысле бытия, о пограничности человеческого существования и человеческой сути.В качестве журналиста Сезар объездил весь мир, видел страшные разрушения, смотрел в глаза смерти, наблюдал блеск и тщету светского общества.


Российский колокол, 2015 № 7-8

Давайте знакомиться! Я – Анастасия новый шеф-редактор этого творческого издания. Со многими из вас, кстати, мы уже познакомились заочно, во время подготовки этого выпуска: с кем-то было «живое» общение по телефону, а с кем-то – переписка посредством электронной почты. Но тоже живая, эмоциональная, легкая и непринужденная.И сегодня, когда журнал готов, я, пролистывая номер, чувствую, как от его страниц веет теплом. По-другому просто не может быть, ведь среди круговорота букв на его страницах скрывается часть души, жизни, эмоций авторов.


Кроме тебя одного

Сергей Иванович СтешецКРОМЕ ТЕБЯ ОДНОГОповестьТула: Приок. кн. изд-во, 1991.Геннадий Мануйлов, физрук из глубинки, едет на БАМ, чтобы поправить финансовое положение своей семьи. По дороге он становится жертвой ограбления, и, не найдя в себе сил вернуться домой с пустыми руками, становится бомжом по кличке Кешка.


Танья

Рассказ из журнала «Дружба Народов №1, 1998».


И конь проклянет седока

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стальные сны
Автор: Глен Кук

Одно из древних темных пророчеств грозит стать явью. Богиня Кина, одна из самых мрачных фигур пантеона Таглиоса, должна воплотиться в кого-то из живущих и стать Дщерью Ночи, несущей миру гибель и опустошение. И судя по всему, для этого воплощения ею избрана Госпожа, которая теперь стоит во главе возрожденного Черного Отряда и ведет вместе с ним тяжелые бои с Хозяевами Теней...


Сулла

Луций Корнелий Сулла — одна из самых ярких и в то же время загадочных фигур в истории Древнего Рима. Он прославился как полководец и политик, писатель и покровитель искусства. Однако, прежде всего его имя связано с диктатурой, установившей режим террора и подготовившей переход Рима от Республики к Империи. Судьба Суллы соткана из противоречий: блестящий полководец, не присоединивший ни пяди земли; крупный реформатор, чья политическая система продержалась всего десять лет; плодовитый писатель, чьи сочинения дошли до нас в жалких отрывках.


Химера воспитания

Книга «Химера воспитания» Бориса Поломошнова перевернет все ваши представления о воспитании. Во всех формах Воспитания – существовавших, существующих и могущих существовать – автор усматривает одно и то же: целенаправленное волевое воздействие одних людей – воспитующих – на сознание других – воспитуемых. Такое действие противно самой сущности человеческих отношений. Вместо воспитания как системы воздействия автор предлагает действенную, эффективную, жизнеспособную и человечную систему взаимосодействия.


Конец Осиного гнезда

Военно-приключенческая повесть Георгия Брянцева «Конец «осиного гнезда» посвящена героическим подвигам советских разведчиков в годы Великой Отечественной войны. Напряженные, полные неожиданностей события развертываются на страницах повести. Небольшая группа советских патриотов, возглавляемая офицером-разведчиком Стожаровым, проникает по заданию военного командования в глубокий тыл противника и там, в ходе сложной и опасной операции, ликвидирует шпионско-диверсантское гнездо гитлеровцев.Автор повести Георгий Михайлович Брянцев родился в 1904 году на Северном Кавказе.


Другие книги автора
Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть II. Превращение

При обсуждении сочинений Фурман неожиданно для Веры Алексеевны изложил какую-то развитую нетрадиционную интерпретацию произведения (естественно, усвоенную им прошлым вечером от Бори) со ссылками на письма Александра Сергеевича Пушкина. Либеральные педагогические установки (а может, и сам черт) дернули Веру Алексеевну вступить с Фурманом в дискуссию, и, когда аргументы исчерпались, последнее, что пришло ей на язык, было возмущенно-недоуменное: «Что же я, по-твоему, полная дура и вообще ничего не понимаю в литературе?..» Ответить на столь двусмысленный вопрос Фурман не смог, и в классе повисла долгая задумчивая пауза – ведь Вера спросила так искренне…Читатель держит в руках вторую из четырех частей «эпопеи».


Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть III. Вниз по кроличьей норе

Дедушка тоже был против больницы. Но мама с неожиданным фатализмом сказала, что, раз врач так настаивает – а этого врача им порекомендовали именно как знающего детского специалиста, и найти кого-то еще у них вряд ли получится в ближайшее время, – значит, нужно соглашаться. Если нет никакого другого способа определить, что происходит, пусть будет так. Черт с ней, со школой, пусть она провалится! Главное, чтобы возникла хоть какая-то ясность, потому что без этого жизнь начинает просто рушиться.Самого Фурмана охватывала жуть, когда он представлял себе, что ложится в психушку.


Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть IV. Демон и лабиринт

Несмотря на все свои срывы и неудачи, Фурман очень хотел стать хорошим человеком, вести осмысленную, правильно организованную жизнь и приносить пользу людям. Но, вернувшись в конце лета из Петрозаводска домой, он оказался в той же самой точке, что и год назад, после окончания школы, – ни работы, ни учебы, ни хоть сколько-нибудь определенных планов… Только теперь и те из его московской компании, кто был на год моложе, стали студентами…Увы, за его страстным желанием «стать хорошим человеком» скрывалось слишком много запутанных и мучительных переживаний, поэтому прежде всего ему хотелось спастись от самого себя.В четырехтомной автобиографической эпопее «Книга Фурмана.