— Эй, детка, ищешь, с кем развлечься?
Рис остановился на тротуаре перед обшарпанным баром и окинул взглядом двух женщин, стоявших у стены здания. Обе курили сигареты, и из их красных губ вырывался дым, смешиваясь в ночном морозном воздухе с паром дыхания. Их поношенные зимние куртки были широко распахнуты, открывая взору худые тела в коротких, облегающих платьях. Одна дрожала, но все же умудрялась бросать на него зовущие взгляды.
А он-то думал, что это у него дерьмовое рождество.
— Ищу, где выпить, — ответил он, едва заметно кивнув на дверь бара.
— Ой, да ладно, сладкий, — уговаривала та, что с ним заговорила, — У меня здесь есть немного омелы. — Она отбросила сигарету, оттолкнулась от стены и помахала ему пластиковой веточкой.
На самом деле, это был искусственный остролист, но Рис не видел смысла обращать на это ее внимание.
— Прости, нет.
— Ну что ж, когда выпьешь, красавчик, я буду ждать тебя. — Она улыбнулась и протянув руку, провела зеленой веточкой по отвороту его пальто.
Рис, не ответив, прошел мимо и открыл дверь, на которой красовался облезлый венок. Прежде чем скользнуть в дымную темноту бара, он остановился и оглянулся на проституток.
Хотя обе были молоды — если интуиция не обманула его, им не было еще и двадцати, — выглядели они старыми и изможденными. Полная противоположность ему — с его молодым телом и древней душой.
Повинуясь порыву, он сунул руку в карман и достал бумажник.
Та, что стояла ближе, заметила это движение, и жадно провела языком по неестественно красным губам. Стоявшая у стены шагнула к нему, взгляд ее тоже следил за его рукой, в темных глазах загорелся алчный огонь.
Нет, не противоположность, понял он. Совсем нет. Они были абсолютно такими же. Ими руководила жажда, заставляя их делать такие вещи, которых они не могли себе и представить. Единственное отличие между ними заключалось в том, что их горечь въелась в кожу, в то время как его была обманчиво скрыта, снедая изнутри.
Рука Риса на секунду застыла, но он все-таки вытащил деньги. Он решил, что должен заплатить этим двоим за то, что почувствовал к ним жалость. Наверное, это все зима. Он больше не позволит себе забыть о тяжелом уроке, который преподала ему жизнь.
Он достал две банкноты.
— Найдите себе какое-нибудь теплое местечко на ночь.
Та, что стояла ближе, выхватила деньги из его пальцев. Глаза ее расширились, когда она разглядела бумажки.
— Спасибо, мистер. — И она тут же отошла к своей коллеге. — Идем, подружка. Отметим!
И обе зацокали прочь высокими каблуками изношенных сапог. Теперь, когда их жажда была утолена, Рис оказался забыт.
Опять же точь-в-точь как ему подобные, устало подумал он. Получают то, чего хотят, и двигаются дальше.
Он вошел в бар, и дверь за спиной захлопнулась. Его тут же окутал дымный, причудливый свет красных и синих неоновых ламп. Он скользнул на высокий барный стул в конце стойки и заказал скотч, неразбавленный.
— Откроете кредит, мистер?
Рис кивнул и сделал большой глоток обжигающего напитка. Поставив стакан, он повернулся спиной к бару и оглядел зал. Местечко было довольно шумным. И это в канун Рождества, ни больше ни меньше.
Он развернулся обратно к своей выпивке и стал разглядывать янтарную жидкость. Казалось, он не замечает остального бара, но на самом деле, сейчас он ощущал все, что происходило вокруг него, острее, чем когда осматривал зал.
Двое мужчин, сидящие за стойкой чуть дальше него, были здесь завсегдатаями. Они пили виски с водой и курили сигареты без фильтра. Тот, что ближе к нему, жаловался, что его бросила жена. Конечно, он не упомянул о том, что много лет бил ее, прежде чем она наконец набралась мужества, чтобы уйти.
Женщина у конца стойки бара благоухала дешевыми духами и пила «АкваНет». Она кого-то ждала — любовника. Рис почти ощущал вкус желания, исходящего от нее. Хотя Рис не мог сказать точно, относилась ли эта жажда к самому мужчине или к наркотикам, которые он должен был принести.
Четверо мужчин, игравших в пул, были друзьями и уже хорошенько набрались — они отмечали. Нет, вовсе не Сочельник, а то, что парень с мальчишеским лицом, за которым скрывалась абсолютно черная душа, только что вышел из тюрьмы. Его выпустили за хорошее поведение, и он подумывал, как бы свести на нет это свое достижение.
Тут были люди, которых можно найти в подобных убогих заведениях в канун рождества — люди без семей, без любимых и без жизни как таковой. Потерянные, алчные и жестокие.
А еще здесь сидел он. Мучимый голодом, который почти лишал его сил.
Он расправился с оставшимся скотчем и подал бармену знак повторить.
Выпивка приводила его в оцепенение. Спиртное не действовало на него как на обычных людей, но оно словно помогало ему отгородиться от всего. Оно притупляло его чувства и помогало ему продолжать жить, оставаясь тем, кто он есть. Но, в конечном счете, выпивка никогда не делала того, что ему было нужно. Она не успокаивала той невыносимой жажды — жажды, которая постоянно снедала его. Нет, лишь одно могло утолить ее, и даже тогда, этого хватало ненадолго. Лишь краткая передышка от того, что терзало его душу.
Он чуть не фыркнул. Его душу? Да, конечно, он же потерял ее давным-давно.
