Заложив крутой вираж над притихшим лесом, растрепанная метла сорвалась в крутое пике и притормозила только над вершинами заснеженных деревьев. Порыв встречного ветра едва не сбросил наездницу, с головы до пят закутанную в меховую епанчу, на острые пики еловых верхушек. Едва удержав помело на лету, Чернава громко выругалась, осмотрелась, слегка подправила курс и, плавно развернувшись, ужом скользнула в узкую безлесную прогалину среди сплошной чащобы.
Хаотическое нагромождение ледяных торосов предстало перед ней, и только внимательный взгляд ведьмы смог разглядеть в них очертания обитаемого жилья. Она опасливо, стараясь не оскользнуться на корке наледи, прошла под аркой, украшенной орнаментом из расколотых черепов животных и людей. Венчал эту замысловатую вереницу черно-серый лунный диск. Чернава оглянулась. Пожалуй, эта аспидная чернота была единственным чужеродным вкраплением в голубовато-прозрачные тона ледовых глыб, и от нее было неимоверно трудно отвести взгляд. Ведьма стряхнула наваждение и поспешила к той, что приказала явиться немедленно.
— Звала? — с порога справилась она. Сзади донесся злобный вой разочарованных мар, не сумевших остановить слишком резвую ведьму. Чернава усмехнулась: — "А не по зубам добыча…" и, невольно понизив голос, спросила: — Зачем так срочно?
Словно не слыша, хозяйка не повернулась к ней, продолжая увлеченно заниматься своим делом. Её тонкая девичья фигура, до колен укрытая облаком распущенных снежно-белых волос, склонилась над чем-то не видимым гостье.
"Ну, что ж… не буду настаивать… подожду, пока не соизволит сама заметить званку…" — легким движением плеч ведьма скинула кунью накидку, о чем тут же пожалела — ледяные пальцы стужи тут же вцепились в разгоряченное полетом тело. Чернава нерешительно сделала несколько шагов вперед. Здесь, в этом царстве вековечного холода, ей всегда было немного не по себе.
— Он мертв… — голос рассыпался кристалликами льда.
— Мертв? Бессмертный? Но как?.. — ведьма порывисто бросилась к владычице ледяных чертогов и нерешительно остановилась, увидев, чем занята та.
Перед ней без всякой опоры висела округлая полупрозрачная льдина с нечеткими разводами пестрых пятен — коричневато-зеленых и изумрудно-синих с редкими прожилками голубых волокон. В середине неприглядной кучей высилась грязная спутанная кудель, от которой во все стороны тянулись пряди тонкой канители с маленькими подвижными фигурками на конце каждой нити.
— И боги не вечны… — обернулась пряха, поднимая вверх тонкий жемчужно-белый серп, зажатый в левой руке. Правой рукой она, не переставая, ворошила и перетряхивала пучок волокнистого сырца. — Последний "небожитель" покинул нас… — Извилистая трещина улыбки прорезалась на морщинистом лице. Оно казалось целиком высеченным из куска черного дуба и так же, как это дерево, покрыто грубой растрескавшейся корой. Красные угольки пылающих ненавистью глаз спрятались под наплывами тяжелых век. Светлые шелковистые волосы и точеная фигура плохо сочетались с ликом Морены и мерещились взятыми внаем. Домысливать у кого — ведьме не хотелось…
Ресницы Чернавы дрогнули. Только неимоверным усилием воли она заставила себя не опустить взгляд.
— Откуда такие вести? — справившись со своей минутной слабостью, спросила она.
— Гамаюн поведал… — хозяйка чертогов взмахнула рукой. Лунный проблеск сорвался с изогнутого лезвия серпа и осветил золоченую клетку с нахохлившейся птицей, похожей на ощипанного петуха, только вместо красного кокетливого гребешка у него торчком стоял изрядно потускневший золотистый хохолок. Гамаюн встрепенулся, поспешно спрятал голову под крыло, умудряясь все же подглядывать одним глазком за своей непредсказуемой властилиной.
— И о том, кто его и как, тоже растолковал?
— А как же, — скривилась Морена, — Баба-яга окаянная… А сама цела и невредима осталась… — Острое лезвие серпа с маху опустилось вниз, рассекая тонкие нити людского бытия. Чернава не выдержала, зажмурилась, но:
…оборвался на самой высокой ноте вопль роженицы, исторгающей из своего чрева дитя. Зашелся криком новорожденный и смолк. Повитуха зашептала, встряхивая младенца, и отпустила с горькими словами — "не жилец"…
…свистнула оперенная стрела. Вскинулся выжлятник, ненароком задевший растяжку самострела, настороженного на крупного зверя, выпустил из рук сворку с борзыми, выгнулся дугой и свалился навзничь под горестный вой пестуемых им псов…
…оборвал смех кряжистый мужик, закашлялся, поперхнувшись хлебной крошкой, схватился руками за грудь и упал бездыханный на стол под скорбные стенания жены…
…"мама, пить… мамочка, пить…" — мечется в бреду усыпанный гнойными язвами ребенок и выбивает из рук почерневшей от горя матери, склонившейся над ним, корчажку с водой…
Не выдержала звуков агонии, закричала, что есть мочи, ведьма, зажимая уши руками, чтобы не слышать всех этих предсмертных стонов, всхлипов, воплей…
Хлесткая пощечина ожгла щеку словно огнем. Тяжела рука у пряхи… пощады не ведает ни для кого…
— Слабая ты… — остановила её Морена, — хоть и верховодишь всеми. Но не затем звала, чтобы порадовать, а чтобы службу задать… Не властна я над жизнью и смертью Хранительницы путей, но мне не нужны соперницы.
