Космос, он похож на хрустальную люстру. Огромную хрустальную люстру концертного зала, которую вымыли тщательно в пенной воде, ополоснули, а потом включили в огромном, драпированном черным бархатом зале.
И вот красные, синие, желтые, оранжевые, голубые искры висят в безразличном пространстве. А стеклянные шарики электрических ламп кажутся самыми близкими звездами.
Несмотря на отключенные двигатели "Карфаген" мчался к Зевсу-14 со всё возрастающим ускорением. А что ему еще оставалось делать, пытаться поворачивать назад? И из-за чего? Из-за "бабочки", бешено бившей сиреневой крылышками на экране гравитациометра? Инспектор корабля этого допустить не мог. А Капитану — ему все равно. Он компьютерный.
Три соединенных сетевых компьютера — это и Капитан, и Штурман, и Механик, и Старпом. Все вместе. Инспектор же — молодой мужчина лет двадцати пяти. Юрий Коротько.
— База… "Блюстоун"! Это "Карфаген". У меня проблемы: похоже, сработали временные компенсаторы ускорения. Хреново мне. Что за дела?
— Пока не знаем.
— Так узнавайте быстрей! Меня плющит, как на большом институтском тренажере!
— "Карфаген"! Я "Блюстоун"! Похоже, будет выброс. Юрий, слышишь?
— Слышу! Когда?
— Да говорят — прямо сейчас…
— А раньше вычислить выброс — никак? У меня же надежность почти на единице!
— Юр, я тебе сразу, как узнал…
— Капитан, доложить ситуацию.
— Из той информации, что есть — вывод такой: надо повышать надежность системы. Приступаю к делению функций. Первым отделяю Штурмана. Вторым отделяю Механика. Жду согласования.
Секундная пауза…
— Приступай.
— "Карф", новая инфа. По времени определились. Полторы минуты, с допуском в десять. Если срочно не начнёшь манёвр, то окажешься как раз в фокусе Зевса. Так что пусть Капитан…
— Вашу мать! У меня Капитан делиться начал!
— Только что? Так тебе уже не успеть теперь!
— Я понял! Но вручную лететь не могу. О, господи…
— Штурман к работе готова!
— Штурман, мы идем позади планеты. После вспышки, то что попадет на нее по магнитным линиям, обогнет планету и стечет и шарахнет прямо в нас. Девяносто секунд!
— Я поняла. Смотрю варианты.
— Механик к работе готов!
— Старпом к работе готов!
Теперь три компьютера перешли на автономный режим. В каком-то смысле это теперь три навигационные системы, которые при решении задачи отдают приоритеты разным критериям. "Старпомом" стал урезанный в функциях Капитан.
— Докладывает Штурман. Кажется, в середине косы будет чистая зона.
— И что? Пойти прямо в лоб и погибнуть в пучине? "Блюстоун"! Уточните срок. И что скажете на Штурмана?
— Наши такого варианта не предлагали. Сейчас обдумывают.
— Не предлагали такого? А что они предлагали?
— Да, глупость всякую. Типа уйти вбок на ста семидесяти пяти же.
— А, понял, матчасть хотят спасти.
— Механик докладывает. Можно по касательной пройти по верхним слоям атмосферы. У нас есть запас защитного слоя. Рискованно… На нулевой момент решения — двадцать секунд, на сто процентный момент двадцать пять секунд.
Это значит, уже всего пятнадцать секунд на бесплатные размышления, а дальше каждая секунда начнет оборачиваться килограммами массы на временную компенсацию. А потом — "точка невозврата".
— Юрий, может получиться. Но ты дойдёшь до возможного низа, и наверно, сдохнут все бионные.
Да. Оказаться в атмосфере Зевса-14 без компьютеров… Но это вариант.
— Все слышали?
Отозвался Старпом:
— Причина?
— Гравитационная буря. У тебя голова будет как чугун, а у них просто все связи порвутся.
— Даже у Механика?
— Ну, Механик, может быть…
— Семь секунд.
Приходится принимать решение.
— Входим.
Юрий не был уверен, удалось ли ему обмануть старпома, но механик знал наверняка, что порвутся не только связи. Как бы не была хороша теплозащита, но жара будет такой — впору заваривать чай. И дай Бог, что бы это оказалось метафорой.
Двигатель вышел на номинальную тягу при сорока "же".
Какая бы слабая и разряженная атмосфера не была у Зевса, при таких скоростях она обдирала корабль не хуже чем наждачный круг медную болванку. Без искр, но с блеском. Вязко идет "Карфаген", стремясь за минимальный срок убраться подальше от фокуса, где с секунды на секунду схлестнутся гравитационные волны.
Сколь ни хороша система защиты от трения, но температура внутри "Карфагена" растёт. Тридцать градусов Цельсия. Сорок. Сорок пять, пятьдесят, пятьдесят пять, шестьдесят…
Время! Сейчас ударит…
Юрию показалось, что великан хлопнул в ладоши, приняв "Карфаген" за назойливого комара. Хлопнул, промахнулся, и поток воздуха отбросил назойливое насекомое. Кажется, что-то произошло с системой охлаждения. Девяносто. Сто. Сто двадцать. Сто пятьдесят.
Послышался стон. Кажется, сейчас умрёт Механик. Так и есть. У Юрия непроизвольно дернулась голова. Раньше, говорят, человек не чувствовал смерть компьютера. Это было в те времена, когда еще отсутствовала нейронная связь.
— Прощай… Инспектор…
Это слова Старпома.
— Прощай, Капитан… — губы слушались с трудом. Спохватившись, Юрий прилип к трубочке с водой. Организм, тут же принялся обильно выпускать влагу через поры кожи, стараясь таким образом победить жар, проникший в "Карфаген".
— До свиданья, любимый…
Это Штурман. Почему "любимый"? Он всегда воспринимал её как часть себя. Штурман есть, когда делится Капитан. Она всегда рядом. Всегда готова помочь. И никаких чувств у компьютера быть не может.
