* * *
У подъезда старого многоквартирного двухэтажного деревянного дома сопровождающий меня краснофлотец остановился. Это был уже другой, не тот зенитчик, что сопровождал меня от госпиталя до подлодки. Прошлого сопровождающего куда-то угнали, и старпом выловил вот этого и отправил его проводить меня домой.
После осмотра лодки состоялось знакомство с частью команды и командирами: они-то меня хорошо знают, всё же Мальцев командует лодкой чуть меньше месяца, а вот для меня они незнакомцы, так что придётся вертеться. Так вот, для видимости проверил, как на борту дела, и заодно изучил лодку Взором, после чего направился с посыльным в особый отдел дивизиона, где числилась подлодка.
Думал, меня песочить будут за амуры и за то, что до нападения дело довёл, но нет, дали под подпись пакет – «вскрыть в назначенное время», – а после того как расписался за полученный документ, выпроводили. Это явно что-то по их линии: если б по службе, то секретный отдел должен был бы приказы выдавать, а не особый – они контрразведчики.
Не успел уйти, как меня вызвали в секретный отдел, где подтвердили приказы в полученном от особистов пакете, а также дали почитать сводку, после чего направили к командиру дивизиона.
Капитан третьего ранга Турбин пропесочил меня за попадание в госпиталь, но узнав, что со мной всё в порядке, отменил своё решение о предоставлении мне нескольких суток на лечение и велел завтра же возвращаться на службу; сегодня, так и быть, можно отдыхать. Напомнил, что завтра, в три часа дня, состоится совещание с командирами субмарин. Как будто я о нём знал.
После этого я покинул штаб. Всё же не зря здесь побывал: узнал должности и личные данные многих командиров. Вернувшись на лодку, я убрал пакет в сейф в закутке командира подлодки. Тут даже каюты не было, только ниша, которая закрывалась занавеской. Под койкой находился рундук для личных вещей и сейф, ключ от которого обнаружился на связке.
Только после этого я направился к месту жительства Мальцева. И вот матрос, доведя меня до подъезда, остановился: видимо, сопровождать меня до квартиры он не собирался. И как быть? Я не знаю, в какой из квартир живёт лейтенант. Пришлось симулировать.
Я, пошатнувшись, ухватил краснофлотца за рукав форменки (всего полчаса назад узнал, как называется это белая рубаха у матроса) и произнес:
– Кажется, рано я госпиталь покинул. Похоже, слабость. Ничего, отлежусь. Матрос, проводи меня до комнаты. Держи ключи, сам я в замочную скважину не попаду.
– Есть, – козырнул он.
Аккуратно подхватив меня под локоть, матрос убрал связку ключей в карман штанов, свободной рукой открыл дверь, и мы начали подниматься на второй этаж. Значит, не на первом этаже живу. Подъезд был чистый, и пахло вполне приятно. Похоже, полы недавно помыли, некоторые ступеньки ещё не до конца высохли.
На площадке второго этажа оказалось четыре двери, и матрос замер, явно не зная, куда двигаться дальше.
– Товарищ лейтенант, а куда?..
Не успел я ругнуться, что такого матроса мне выдали, как одна из дверей открылась, и показалась женщина в косынке и простом платье. В одной руке у неё был пустой тазик, прижатый к боку. Увидев меня, она всплеснула свободной рукой.
– Ваня! Живой! А говорили, тебя машина сбила.
– Я всех ещё переживу, – ответил я и сразу нашёл новый выход из затруднительного положения. – Матрос, благодарю за службу, свободен.
Он вернул ключи и, козырнув, застучал каблуками ботинок вниз по лестнице. Я дождался, когда внизу за ним хлопнула дверь, и обратился к женщине:
– Что-то мне плохо: голова кружится, да и слабость. Вы не могли бы проводить меня до квартиры? Не хотелось перед матросом слабость показывать.
– Да-да, конечно.
Она опустила тазик на пол, куда-то за дверь, после чего подошла ко мне, подхватила под локоть и подвела не к той двери, откуда вышла, а к соседней. Дверь была не заперта, и женщина открыла её, просто толкнув свободной рукой. Попав в тёмный коридор, я всё понял. Будучи избалован собственной квартирой в Москве, я был уверен, что и здесь у лейтенанта своя, всё же командир боевого корабля. Как же! А комнату в коммуналке не хотите?
Женщина подвела меня к деревянной двери, третьей слева. Я сам открыл её ключом, подобрав нужный на связке, и вошёл. Сказав, что дальше разберусь сам, отпустил её, и женщина не сразу, но ушла.
Я осмотрелся. У самого входа удобно стояла табуретка, под которой стояли яловые сапоги. Сел и принялся расшнуровывать ботинки: не приучен в уличной обуви по жилому помещению ходить.
Комната у Мальцева была небольшой, чуть больше десяти квадратных метров. У окна – без занавесок, что ясно указывало на то, что жильё временное, – справа стояли письменный стол с лампой и стул со спинкой. Слева от окна расположилась полутораспальная кровать, застеленная покрывалом, а слева от входа, где я сидел, стоял небольшой шкаф. В комнате всё было как-то по-армейски, всё какое-то казённое. Уверен, что лейтенанту здесь принадлежали только личные вещи, остальное всё выдано. Надо будет посмотреть, есть ли инвентарные номера.
