Как только я увидел эту светящуюся тлю в небе, так сразу понял, что хорошего ждать не приходится. Понятно, тут же начался великий мяв и колыхание — народ, вылупив зенки, пялиться на чудо невиданное и далеко не безмолвствует: «А это что за похребень в небе болтается?» «Гуманоиды прилетели, как сядут, так всем каюк…» «Да гундеж все — войнючки сапог запустили, облака разгонять за валюту…» — ну и так далее. В ухе что-то противно зудит — вот зараза! Заталкиваю туда палец и отколупываю кнопку релейки — видать, что-то важное, чтоб им… Заползаю в подвернувшийся люк, оставив на поверхности только вынутый глаз — для наблюдения. Нас шариком в небе не проведешь — если есть один, будет и второй, а уж то, что между ними свесится, всем человечеством иметь будем. Слышу — взывают: «Моргун, Моргун, я Пелядь, прием…» Отвечаю, как положено: «Ядрит твой файл, Пелья, скоко можно срать в эфире — дело давай». Будет и дело — Пелядь, как обычно, краток: экипироваться и прибыть в мобильную группу контактеров с целью захвата объекта в месте приземления… Он еще и садится будет? «Будет, будет, еще как будет — всей задницей! ЕБМ выдает прогноз в тютельку, так что только подваливай и жди!» Н-да. Место — где-то в средней полосе, Херовский район деревня Растудыткино. Ладно — засовываю микрофон обратно в ухо и напоследок еще раз наполняю взор зрелищем ползущего в небе стрептококка. Забрав с люка уже изрядно остывший глаз, по быстрому валю в подземку — тут пешком недалеко, особенно если по канализации. По дороге прибил пару крыс да какую-то светящуюся мокрицу — много их нынче развелось, от АЭС так и прут, куда тамошнее начальство смотрит? Впрочем, там сами сплошь мутанты. Видел я одного — такая херь во сне не присниться, весь склизкий, глаза ороговели и не моргают, а как рот откроет… В общем, урод оральный, прости господи.
Склад у нас, тайных работничков, замаскирован под сортир тире нужник. Под этим пять этажей, набитых железками. Дергаю за ручку и спускаюсь — на третьем этаже меня уже встречает сублейт — субъект, судя по платиновому зубу, повышенной культуры. По предъявлении голограммы на черепе сей Кербер выдал мне запасную чипсу, пару ручных сканнеров, комплект биомодулей (суставов там, еще кой-каких запчастей на черный день — мало ли, мизинец под трактор попадет, а в нем одних изотопов на три тыщи мокреньких!) Потом, чтоб уж по высшему разряду, засадил пару интелей в интерфейсное место, а опосля еще обмазал с ног до головы вонючим пластиком — «кремниево-кадмиевый элемент спонтанного отброса», по простому — третья шкура. По мере надобности защищает от пуль, осколков и ЭЛМ вплоть до промежуточных бозонов. Хорошая вещь, только все время хочется почесаться.
— Поедете с Простатой и Фензелем, — сообщил сублейт, скаля свой платиновый зуб, — там еще кто подойдет — Хабибулин с Берцевым, Вайдак да еще, может быть, Пизин…
— Как, он жив еще? — удивился я, пытаясь навьючить на себя комплект жилобеспечения.
— Все может быть, — философски ответствовал сублейт и ушел куда-то по своим сублейтским делам. Та-ак, а мне, стало быть, точку рандеву из пальца высасывать? Тут чую — в спине колет, душевно так, будто гвоздь забивают. Могучим пинком вправляю в хребет декодер и глохну от голоса Пеляди: «…ишо в центре, по адресу бульвар Свободы пять…» и т. д. Замагнитил, в общем, адресочек. Ясное ё — сначала за шишками заехать. Списочек — епископа рожать! одни академики! Ну еще какой-то сраный член-коришко затесался — чтоб, видно, было об кого ноги вытирать. Да и то — лауреат прошлогоднего химического Оскара профессор Глистогонов. Далее по возрастающей: академик Прозорюк, астроном и бабаллистик; атомщик из ящика с фамилией на шестнадцать цифр; приблудный лингвист Рубай-ибн-как там его (вот с этими фамилюками у меня особенно плохо!), скорее всего, спец по обрезанию; какой-то затраханый математик Смирный, еще более траханый прибалтной историк — не то Стаарка, не то Кастарка; уфолог Воровко с ассистенткой (ну дык!); и для полного счастья — биолог, специалист по психологии муравьев академик Мураков. Ну и гребаная компания, едрит-победит! Одно утешает, после заморозки до места их доставят наподобие дров — и им хорошо, и нам приятно.
Турбогруз уже ждал на поверхности, замаскированный, как обычно, под дерьмовоз. В кабине сидел какой-то хмырь и потел от страха. Хорошо еще, не обмочился, завидев меня в новенькой шкуре. Пришлось для бодрости дать ему по шее — ничего, завелся, поехали. На точке быстренько покидали в цистерну с дерьмом контейнеры с академиками, потом зарядились в катапульту, пустышка пернула в тринадцать же, и вот мы уже порхаем над облаками, как ангелы. Ну, правда, не совсем ангелы — от толчка цистерна треснула, и наша пташка изрядно накакала. Ничего, сойдет за очередной химвыброс…
В ухе звенело всю дорогу — жаль, некого было спросить, в котором. В среднем, конечно (оно у меня какое-то там особенное) — родная связь ни в жисть не бросит одинокого путника на темной дороге. Но и весело, правда — особенно, когда сообщили, что гость, зараза, по пути протаранил самую главную теплицу Космического Экологического Центра, и все ихние экологически чистые ананасы и дыни теперь выпадают метеоритным дождем где-то над Урюпинском. Под это дело особенно хорошо прошла обеденная пилюля со вкусом вяленого пениса, занюханная средой, содержащей академиков. Тут же, аккурат в самой верхней точке траектории, достал вызов нашего не больно-то экологического Центра — оказывается, гостенек, напуганный своим подвигом, двинул не куда-нибудь, а на конопляные поля нашего недосуверенного соседа. Дохихикался, бля! Вертаю ручку сопла — а сам слушаю в четыре уха последние известия нашего канала. Академики плюхаются в своем, птичка поворачивает на новый курс, а ди-джей в погонах кроет матюгами всех подряд. Кое-кто отзывается — Фензель скрипит, Вайдак отбрехивается, откуда-то из под Талды-Кургана отзывается Простата… Только Пизина не слышно. Ору: «Пизина никто не видел?!» В ответ хор работников астрала: «На Луне небось штопорит…» «Да он в декрете давно!» «А тебе-то, Моргун, на какую задницу?» ну и т. д.
