Так как теперь уже всем известно, что я убил хозяина дома, где мы снимаем квартиру, мне хочется дать нечто вроде публичного объяснения по поводу того, что произошло.
Меня со всех сторон убеждали, что это совершенно излишне, но сам я переживал этот инцидент так болезненно, что в конце концов почувствовал себя вынужденным явиться к полицейскому комиссару, чтобы отдать ему полный отчет в том, что я совершил. Он сказал, что давать объяснения совершенно незачем. Никто этого не делает – к чему они?
– Вы убили вашего домовладельца? – сказал он. – Прекрасно. Ну и что же?
Я спросил у него, не являются ли мои действия до некоторой степени подведомственными закону. Но он покачал головой.
– С какой стороны? – спросил он.
Я объяснил ему, что эта история поставила меня в какое-то ложное положение, что поздравления, которые я получаю от друзей и даже от лиц, совершенно незнакомых, едва ли можно считать заслуженными, если принять во внимание все детали; словом, что мне бы хотелось, чтобы все обстоятельства дела были преданы какой-то гласности.
– Хорошо, – сказал полицейский комиссар. – Если уж вы непременно хотите, можете заполнить бланк.
И стал рыться в своих бумагах.
– Как вы сказали? – спросил он. – Вы уже убили своего домовладельца или только собираетесь его убить?
– Я уже убил его, – ответил я твердо.
– Прекрасно, – сказал полицейский. – А то, знаете, у нас на эти случаи существуют различные формы бланков.
Он протянул мне длинный печатный бланк с рядом вопросов: возраст, род занятий, мотивы убийства (если таковые имеются) и т. д.
– Что я должен написать в графе «мотивы»? – спросил я.
– По-моему, – ответил он, – лучше всего написать просто «никаких» или, если угодно, – «обычные».
Затем он вежливо выпроводил меня из кабинета, выразив надежду, что я похороню своего домовладельца, а не брошу его труп на произвол судьбы.
Меня это свидание не удовлетворило. Я нисколько не сомневаюсь в том, что полицейский комиссар точно следовал букве закона. В самом деле, если бы всякий раз, когда квартирант подстреливает своего домовладельца, приходилось заводить следствие, это было бы утомительно и скучно.
Как правило, хозяина дома убивают в связи с повышением квартирной платы, и тут не требуется никаких лишних слов. «Я намерен увеличить вашу квартирную плату на десять долларов в месяц», – заявляет хозяин. «Отлично, – говорит квартирант. – Тогда я убью вас». Иногда он делает это, а иногда забывает.
Однако мой случай существенно отличается от остальных. Ибо предложение Национального союза квартиронанимателей наградить меня в следующую субботу золотой медалью чрезвычайно обострило ситуацию и вынуждает меня дать необходимые объяснения.
Я отчетливо помню, как лет пять назад мы с женой пришли снимать эту квартиру. Хозяин сам показывал нам ее, и я должен признаться, что в его поведении не было тогда ничего или почти ничего такого, что могло бы навести на мысль о каком бы то ни было отклонении от нормы.
Лишь один незначительный эпизод остался у меня в памяти. Хозяин извинился перед нами за недостаток места для стенных шкафов.
– В этой квартире мало шкафов, – сказал он. Услышав это, я почувствовал какую-то неловкость.
– Что вы! – возразил я. – Да вы посмотрите, как просторна эта кладовка! В ней, по крайней мере, четыре квадратных фута.
Но он покачал головой и повторил, что шкафов мало и они недостаточно вместительны.
– Я должен поставить здесь другие шкафы, получше, – сказал он.
Два месяца спустя он поставил новые шкафы. Я был поражен – право же, тут было что-то противоестественное, – когда оказалось, что он не повысил при этом квартирной платы.
– Разве в связи с установкой шкафов вы не собираетесь повысить плату за квартиру? – спросил я.
– Нет, – ответил он. – Они обошлись мне всего в пятьдесят долларов.
– Но, дорогой мой, – возразил я, – ведь на пятьдесят долларов вы можете получить шестьдесят долларов чистой прибыли в год.
Он согласился со мной, но сказал, что все-таки не будет повышать квартирную плату. Обдумав это, я решил, что его поведение могло быть симптомом начальной стадии пареза или склероза сосудов головного мозга. В то время у меня еще не было намерения убить его. Оно появилось позднее.
Я не припомню, чтобы до весны следующего года произошло что-нибудь существенное. Весною же хозяин неожиданно явился к нам, извинился за свое вторжение (факт уже сам по себе несколько подозрительный), и заявил, что намерен переменить обои во всей квартире. Я убеждал его не делать этого.
– Этим обоям всего десять лет, – сказал я.
– Да, – ответил он. – Но за это время цена на них поднялась вдвое.
– Хорошо, – сказал я твердо. – Если так, вы должны повысить квартирную плату на двадцать долларов в месяц.
– Нет, не должен, – ответил он.
Этот неприятный разговор повлек за собой явное охлаждение между нами на несколько месяцев.
Последующие наши столкновения носили еще более острый характер. Все помнят резкое увеличение квартирной платы в связи со страшным ростом цен на строительные материалы. Наш хозяин отказался повысить плату за квартиру.
– Цены на строительные материалы выросли по меньшей мере на сто процентов, – сказал я.
