Глава первая
Из чего же сделаны наши мальчишки
В девять утра над дверью зазвонил колокольчик — в мой магазинчик кто-то зашел. Второй покупатель за два дня. В маленьких книжных лавочках всегда так: то целый год никого, а то двое в неделю.
Покупатель — здоровяк с длинными каштановыми волосами — направился прямо ко мне. Аккуратная бородка того же цвета, что и волосы, умный и наблюдательный взгляд голубых глаз. Что-то в нем сквозило неуловимо знакомое, только никак не понять что.
На незнакомце был дорогой темный костюм, на пальцах сильных рук поблескивали кольца. Он подошел прямо к конторке и улыбнулся.
— Вы не слишком молоды для хозяина книжной лавки?
— Простите?
— Вам сколько лет? Двадцать один? Двадцать два? В таком возрасте надо бы трахаться вовсю и ловить удачу за хвост. Что вы забыли среди этого пыльного дерьма?
Я холодно посмотрел на него.
— Чем могу помочь, сэр?
— Ах да. Покажите мне самую ужасную книгу, что у вас есть.
— Простите?
— Са-му-ю у-жас-ну-ю кни-гу, — по слогам повторил здоровяк.
Я вгляделся в его честные голубые глаза, пытаясь понять, что он собой представляет. Плечи крепкие и широкие. Да, внешность устрашающая, но голос мягкий и интеллигентный.
— Ну же. Покажи мне книгу с мерзкими картинками! Я призадумался.
— Есть издание «Питера Пэна и Венди» с иллюстрациями Мэйбл Люси Атвелл. Картинки просто тошнотворные.
— Нет же, нет! — Покупатель оперся руками о стол. На меня он не смотрел, разглядывал полку слева. — Наверное, мне стоит объяснить поточнее. У моей тетки, акушерки, был старый учебник со всеми этими дефективными младенцами и вагинальными уродствами. Понимаешь, парень?
— Не совсем. — Такой поворот беседы меня не радовал.
— Нравятся мне такие книжки. Книжки, от которых людей блевать тянет. Про зверства нацистов. Или грязные казни. Типа того. Книги, которые надо запрещать.
Я посмотрел на покупателя. Он начинал меня беспокоить.
— Слушайте, что вы хотите? У меня дел полно. Он удивленно оглядел пустой магазин.
— Да уж, вижу.
— Не держу книг для больных людей, — заявил я. — Не заинтересован в их продаже.
Покупатель уже не слушал, он смотрел на шкаф справа.
— А это что?
— Что?
– «Пытки и казни христианских мучеников». Там есть картинки?
— Вряд ли, — пренебрежительно бросил я.
— Неужели? И даже гравюр Антонио Темпеста с оригиналов Джованни де Гера нет? — Он уловил удивление на моем лице и рассмеялся. — У вас известная книга.
— Не настолько, как оригинал.
Покупатель снова поглядел на меня, его глаза потемнели.
— Разумеется. Оригинал напечатали в 1591 году. А вашу книгу издали в Париже в 1903-м.
— Вы коллекционируете книги?
— Нет, — улыбнулся он. — Я присмотрел ее на вашем сайте. Интересная книга. Можно полистать?
— Только если вы заинтересованы в покупке.
— Послушайте, вы же понимаете, что я не могу ответить на этот вопрос. Покажите сначала книгу.
Меня охватило дурное предчувствие — такое же, как и всегда, когда предстояла продажа. Непроданные книги всегда значили для меня больше, чем наличные. Стоит ли оценивать книгу в восемьдесят фунтов, а назавтра узнать, что на «Сотбисе» такую же продали за тридцать тысяч?
Я достал из стола ключ и отпер ящик. Передал неоднозначный том неоднозначному визитеру. Он присел на стол и принялся перелистывать страницы, рассматривая тошнотворные картинки. Потом рассмеялся и ткнул пальцем в изображение обнаженной женщины: она была подвешена за волосы, ноги оттягивал груз.
— Больно, наверное, — ухмыльнулся покупатель.
— Наверное, — согласился я.
— Сколько стоит? Не вижу цены.
— Книга редкая, — пояснил я. — Если бы я написал на ней цену, она бы стоила меньше.
— Смотрите-ка, вот так штука!.. — Он ткнул пальцем в изображение колесования. — Так сколько она стоит?
— В таком состоянии? Восемьдесят фунтов. Мужчина улыбнулся и вырвал страницу.
— А теперь?
Я вскрикнул и попытался отобрать у него книгу. Он отбросил мою руку.
— Значит, так, — сказал я. — Вам придется за нее заплатить.
— Сколько?
— Я уже сказал. Восемьдесят фунтов.
— Но тут не хватает страницы, — заметил покупатель. — Вы продаете некачественный товар.
— Восемьдесят фунтов, — твердо повторил я. — Или я вызову полицию.
— А я вызову «скорую»!
Затем он вынул из кармана зажигалку и, прежде, чем я успел что-то сделать, взял книгу за корешок и принялся методично поджигать страницы.
— Сволочь! — Я снова попытался выхватить книгу. Поджигатель толкнул меня — не особенно грубо, тем не менее этого оказалось достаточно, чтобы отшвырнуть меня на место. Когда книга основательно загорелась, он бросил ее на пол. Я ринулся к столу и принялся топтать языки пламени, пока они не погасли.
