Избранное. Компиляция. Книги 1-9
Авторы: Николай Владимирович Томан
Жанр: Советский детектив
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 464 страницы. У нас нет данных о годе издания книги.
Печататься автор начал в 1929 году и спустя четыре года появляется его первая книга. Первые фантастические произведения опубликовал в 1938 году – рассказы «Ветер» и «Дождь». После нескольких научно-фантастических рассказов, после войны он переключился на произведения о разведчиках и шпионах (сборники повестей «Вынужденная посадка», 1955; «Взрыв произойдет сегодня», 1961; «Именем закона», 1962; «По светлому следу», 1962; «Прыжок через невозможное», 1965; «Преступление магистра Травицкого», 1968; «Воскрешение из мертвых», 1974; «Подступы к «Неприступному», 1976 и др.). В 50-60-хх гг. он частенько совмещал эти жанры, в результате чего получались фантастические памфлеты о разведчиках и шпионах. В его арсенале также имелись повести на тему связи с внеземными цивилизациями («Говорит космос», «Девушка с планеты Эффа»). Член Союза писателей СССР, член редколлегии альманаха «Мир приключений». Содержание: 1. Николай Владимирович Томан: Ответная операция. В погоне за Призраком 2. Николай Владимирович Томан: Если даже придется погибнуть... 3. Николай Владимирович Томан: Именем закона 4. Николай Владимирович Томан: Когда утихла буря 5. Николай Владимирович Томан: По светлому следу 6. Николай Владимирович Томан: Прыжок через невозможное 7. Николай Владимирович Томан: Сильнее страха 8.Николай Владимирович Томан: Терра инкогнита. Преступление магистра Травицкого. Воскрешение из мертвых 9. Николай Владимирович Томан: Загадка чертежей инженера Гурова
Читать онлайн Избранное. Компиляция. Книги 1-9
Николай Владимирович Томан
Что происходит в тишине
Взрыв произойдет сегодня
В погоне за Призраком
"Made in…"
ЧТО ПРОИСХОДИТ В ТИШИНЕ
КОМАНДАРМ АНАЛИЗИРУЕТ ОБСТАНОВКУ
Шел дождь, обычный в Прибалтике: мелкий, надоедливый. Ветровое стекло машины покрылось мельчайшим бисером брызг. Беспрерывно двигавшиеся по стеклу щетки уже не в состоянии были сделать его прозрачным. Командарм поднял воротник кожаного пальто и надвинул на глаза фуражку. Казалось, он погрузился в дремоту, забыв о генерале Погодине, которого специально взял в свою машину. Погодин догадывался, что предстоит серьезный, скорее всего неприятный, разговор, и терпеливо ждал.
Командарм, пожилой, полный, даже, пожалуй, несколько тучный человек, всегда удивительно бодрый и не по годам подвижной, всей своей крупной, ссутулившейся теперь фигурой выражал крайнюю степень усталости. Погодин знал до мельчайших подробностей распорядок его дня, из которого совершенно исключалось время на отдых. "Наверно, лишь в эти часы переездов из одной дивизии в другую, с одного фланга армии на другой ухитряется он отдыхать", — подумал Погодин.
Но едва мелькнула подобная мысль, как командарм, не поворачиваясь к Погодину, сказал густым, низким голосом:
— Считаешь, наверно, что заснул старик? Нет, я не сплю… Неважный выдался денек сегодня. Что ты на это скажешь?
И опять последовала пауза, длинная, томительная. Погодин знал характер командарма и не спешил с ответом.
Машина, подпрыгивая на стыках щитов, катилась лесной просекой по узкой колее дощатого настила. По бокам мелькали, будто отлитые из бронзы, мощные стволы сосен. Впереди двигалась автоколонна с реактивными снарядами. Сзади наседали три тяжело нагруженных "ЗИСа". Машина командующего была зажата между ними и не имела возможности выскочить вперед даже на разъездах.
Командарм, всегда требовавший от своего шофера непременного обгона попутных автомашин, сегодня, казалось, даже не замечал, что его водитель не может вырваться на свободную дорогу.
— Так вот, — после долгого молчания сказал наконец командарм, — любопытно мне, Михаил Алексеевич, твое мнение о причине неуспеха нашей сегодняшней операции.
Погодин по-прежнему молчал. Он знал, что командарм не станет выслушивать его мнение, прежде чем не выскажет своего. Погодин давно привык к такой манере командующего развивать свою мысль.
— Не кажется ли тебе странной быстрота, с которой противник успевает подтягивать свои резервы в направлении нашего главного удара? — снова спросил командарм.
Замолчав, будто ожидая ответа, он принялся старательно протирать потное ветровое стекло. Потом решительно повернулся к Погодину и продолжал, понизив голос:
— А теперь слушай меня внимательно. Если искать объяснение нашему сегодняшнему неуспеху, его нетрудно найти. Мы начали стремительную атаку, но не смогли выдержать ее темпа. В результате наметившийся у нас прорыв тактической глубины обороны противника так и не получил развития.
Машина дрогнула и остановилась, но командарм даже не обратил на это внимания. Все тем же негромким, спокойным голосом он продолжал развивать свою мысль:
— Тут, конечно, возникает вопрос: почему? А потому, что противник успел подтянуть имевшиеся у него резервы. Вот тебе и объяснение. Оно формально вполне приемлемо и достаточно убедительно. Однако если мы посмотрим глубже, если постараемся не только оправдаться перед начальством, но и самим себе объяснить создавшееся положение, то дело примет несколько иной оборот. Так ведь?
— Так, — отозвался Погодин, глядя через плечо шофера, как впереди трогаются с места застрявшие было машины.
— Да, дело примет иной оборот… — задумчиво повторил командарм. — Окажется, например, что противник чересчур уж ретиво ринулся на парирование нашего удара. Скажу более: он ринулся с такой поспешностью, будто заранее был осведомлен об этом ударе. И знаешь, что во всем этом самое удивительное?.. — Командарм опять повернулся в сторону Погодина. Прищурившись, испытующе посмотрел ему в глаза и добавил, снова понизив голос: — Самое удивительное заключается в том, что заслон противника был рассчитан на парирование удара по меньшей мере трех корпусов, тогда как мы действовали всего лишь одним корпусом. Странно это, генерал?
— Странно, — согласился Погодин.
— А почему странно? Да потому, что мы первоначально в самом деле намеревались действовать тремя корпусами и лишь в самый последний момент изменили это решение. Не кажется ли тебе, что противник каким-то образом узнал о наших первоначальных планах?
— Да, кажется.
Щитовая колея дороги кончилась, начался жердевой настил. Машина сразу же запрыгала, затряслась мелкой дрожью. Разговаривать стало трудно, но командарм продолжал:
— И это не может не казаться подозрительным, ибо все крупные действия на фронте подчинены строгой закономерности. Как бы ни хитрил противник, что бы ни предпринимал в масштабе армии, я всегда найду этому объяснение. Мелкая часть, до батальона включительно, может менять дислокацию, перегруппировываться, наступать, отступать или обороняться — этому не сразу найдешь причину. Тут может быть много случайного. Но когда шевелятся дивизии, когда противник перемещает корпуса, я не могу не догадаться о причинах, которые вызвали подобные действия.
