История темных лет

В благодарность друзьям — за поддержку, врагам — за науку.

Часть первая: Ричард

Глава 1

Трое парней стояли за стойкой в портовом кафе, пили кофе с круассанами и лениво болтали ни о чем, изображая скучающих туристов в ожидании космолета. Рейс задерживали третий час. В помещении кафе было душно и многолюдно. Ричард вслед за друзьями расстегнул куртку, которая тщательно скрывала наплечную кобуру.

Таможенная служба на Мидоне не утруждала себя особым рвением, а реагаторывышли из строя лет десять назад, но никто не спешил их чинить или менять, оттого провезти на планету любое оружие не составляло труда. Таможенники других галактических портов были прекрасно об этом осведомлены, поэтому рейсы на планеты системы Мидон недосматривались так тщательно, как другие, однако осторожность еще никому не мешала. Поэтому ребята мучились от жары, с завистью поглядывая на менее стесненных посетителей кафе, но курток не снимали.

И вдруг Ричард почувствовал непонятное волнение: что-то чужое, незнакомое накрыло его одуряющей волной неуверенности и беспокойства. "Наверно от духоты", — подумал он и жестом подозвал парня в униформе, пробегающего мимо:

— Почему в зале так жарко, что с вентиляцией?

— Небольшие неполадки с центральным кондиционером, уже приняты меры по их устранению, и минут через десять система начнет работать. Приносим свои извинения за причиненные неудобства, — отрапортовал служащий и двинулся дальше.

— Сомлел? — вяло поинтересовался Крис. — Нет, — качнул головой Ричард, пытаясь понять, что с ним происходит. Что-то очень важное и близкое заставляло тревожно биться его сердце. Он чувствовал это «что-то», как себя, и знал, что оно не опасно для них. Но не понимал, откуда оно исходит и почему бередит душу, как забытый котенок, оставленный на ночь во дворе.

Он был слишком высок. У него были огромные широкие плечи.

Нет, наверное, привлекали внимание его волосы. Шикарные волнистые пряди цвета воронова крыла, ложащиеся на эти плечи.

А еще руки. Ухоженные, аристократические пальцы, держащие белую кофейную чашку.

Впрочем, причем тут руки, плечи, рост? Что-то другое притягивало к нему взгляд. Что-то не имеющее определения, не поддающееся объяснению.

Рядом с ним стояли еще двое, не менее колоритные особи мужского пола. И все трое, как и Сэнди, парились в кожаных куртках. Оставалось лишь догадываться, что скрывает кожа.

Принц осторожно начал осматривать посетителей, ощупывая каждого хмурым взглядом.

— Филеров ищешь? — тихо спросил Крис, глядя в свою чашку. — Все чисто, не беспокойся. — Я бы не стал так утверждать, — встрял Пит, дожевывая круассан. Блондин вопросительно выгнул бровь, уставившись на невозмутимую физиономию друга.

— Парень у окна, в углу, — еле заметно кивнул тот, отхлебнув из чашки, и посмотрел в глаза другу. — Черненький, черные очки с пси-стеклами, черная кожаная куртка, на руках черные перчатки, на правой щеке шрам. Как ты думаешь, ему не жарко? Ричард покосился в сторону окна и застыл, не в силах пошевелиться, не в силах оторвать взгляд. Сердце сначала замерло, а потом бешено застучало, отдаваясь в висках. Время остановилось, и исчезло все вокруг, кроме этого парнишки за стойкой у окна. Волна неведомой доселе нежности, нахлынула на него, начисто смывая разум.

Великан повернул голову, и чашка в его руках дрогнула. У него оказались потрясающие синие глаза. И восхитительное лицо.

Красавец. Завораживающий, притягательный. Вот только взгляд выразительных глаз не вязался с волевым ликом. Слишком растерянный. Она бы даже сказала — ошеломленный. Абсолютно выбивающийся из образа великосветского самца.

"Да у такого красавца наверняка душа чернее ночи. Иначе быть не может. Иначе не бывает. Природа любит гармонию, и совершенство в чистом виде — миф. А вот такой изумительный сосуд для вмещения всевозможных пороков самый подходящий!" — подумала она и потеряла к нему всякий интерес. С подобными существами ее ознакомили очень близко. Муж постарался. Обеспечил впечатлениями.

Сэнди сжала зубы: память услужливо вытащила похабные картинки из прошлого, заставляя дрожать от негодования.

Паул Ланкранц. Стройный аристократ с холеной физиономией, надменно-наглым взглядом и словно прилипшей намертво к тонким губам гаденькой ухмылкой. Он любил изящество и утонченность. А его манеры и пристрастия красноречиво сообщали лишь об одном — этот человек совершенно ненормален.

Два года ада, что он ей подарил, исковеркали ее тело, убили душу, стерли малейшие проявления женственности и присущие ее полу мягкость и доброту, выжгли дотла естественное желание нравиться, любить. Женщина умерла в ней в ночь ее рождения. В первую брачную ночь…

Муж. Навязанный, не любимый. Она шла к алтарю, выполняя долг перед братьями, а потом два года платила по их счетам. Ненависть к мужу смешалась с ненавистью к родственникам, обрекшим ее на боль и грязь, благословившим на унижения и издевательства. Это чувство теперь единолично правило ее сердцем, стимулировало, а порой и симулировало жизнь в теле и душе. Жажда мести, рожденная им же, растущая день ото дня, час от часу, поглотившая всю ее суть, диктовала свои правила, свои взгляды, свое мнение. По ее законам она и жила и действовала.