1
Управляющая замком Айюэбао, которую все называли Куколкой, опять недооценила собственные чары и совершила непоправимую ошибку. Она уже отпраздновала своё сорокалетие и, словно потрёпанное бурями судно, укрывшееся наконец в гавани, тешила себя верой в то, что больше не испытает разрушительного воздействия гигантских волн. Однако вопреки её уверенности угроза по-прежнему существовала. Куколка больше, чем кто бы то ни было, боялась потерять молодость, но при этом, словно вконец одряхлевшая старуха, мечтала оставаться неприметной. С возрастом это противоречие вместе с причиняемым им беспокойством становилось всё острее и часто неотступно мучило её в ночной тиши. Утром она первым делом приникала к зеркалу и придирчиво рассматривала своё отражение, не менее получаса изучая себя от макушки до лодыжек и не упуская ни малейшей детали в своей внешности. Раздражённо, с отвращением она убирала выделения, скопившиеся за ночь во внутренних уголках глаз, а затем поворачивалась, ощущая упругость поясничных мышц, осматривала спину и скользила взглядом ниже, по изгибам своих форм. Зад был полноват: связки в сочетании с жировыми отложениями и мышцами бёдер формировали обширные роковые бугры и выступы. Сдержанные и лоснящиеся, её ягодицы молчаливо, но с вызовом излучали вокруг себя жизненную силу. Можно без преувеличения сказать, что эта часть её тела вызывала у окружающих приступы возмущения. Из многолетнего жизненного опыта она знала: мужчин не унять, пока тело у них ещё сохраняет малейшую способность выделять гормоны. Она не желала объяснять это необычное поведение противоположного пола такими понятиями, как влечение или любовь, и определяла его исключительно как ярость — так подсказывал ей её личный опыт.
По мере нарастания этого необъяснимого чувства мужчины начинали вести себя странно, и сколько бы нежности и внимания ни вкладывали они в свои движения и поступки, Куколка в конце концов ощущала с их стороны лишь первобытную агрессию. Пламя этой страсти разжигало в ней отчаяние и стыд, и в конце концов у неё оставалось лишь желание хорошенько им врезать.
Стоя перед зеркалом, она слегка приоткрывала рот, обнажая блестящие белые зубы и приподнимая верхнюю губу, которая была слишком пухлой. Взмахнув длинными и густыми ресницами, которые дали бы фору даже накладным, она едва слышно вздыхала. Ей так и не удалось отыскать ни единого признака старения, которые обычно проявляются с возрастом. Время застыло много лет назад на том моменте, когда тело её было плотным и упругим, а кожа гладкой и лоснящейся. Что поделать: никакое, даже самое глубокомысленное, выражение лица и никакие, даже самые серьёзные, манеры не помогут скрыть этого неповторимого, неземного очарования. Она прекрасно знала, что это и есть источник всех её удач и бед, предмет её печали и гордости. Её первый мужчина сумел обобщить и дать имя этому невыразимому свойству её внешности и души. Он сказал, что это качество не имеет прямого отношения к категории красоты, а является отражением характера. Она и сама понимала, что далеко не красавица, и даже хорошенькой её не назовёшь, однако нечто неуловимое зачастую делало её существом, внушающим трепет.
Куколка управляла замком Айюэбао уже три года. Хозяином этой крепости был председатель совета директоров Чуньюй Баоцэ. Прежде чем заступить на столь важную должность, она сказала владельцу замка:
— Справлюсь ли я с такой ответственностью? Ведь моей молодости скоро придёт конец.
Хозяин быстро нашёлся с ответом:
— О-хо, будешь немолодой, но хорошо сохранившейся? Нет, вряд ли. Ты навсегда останешься в своём нынешнем состоянии.
Председатель совета директоров был человеком серьёзным и не отличался болтливостью, зато любил придумывать прозвища, так что у всех в его окружении имелись клички. Получила её и наша героиня, едва появившись в Айюэбао. В её глазах этот мужчина был личностью легендарной, и теперь он вновь продемонстрировал ей свои магические способности: три года промчались, как один миг, а она выглядела так же молодо, как и в первые дни работы в новой должности, — ни малейших признаков старения! Ночь своего сорокалетия она собиралась коротать в одиночестве, но неожиданно для неё вечно занятый Чуньюй Баоцэ нашёл время и предложил ей выпить по бокальчику вина; так они и провели больше получаса в тёплом свете свечей. Для Куколки это была величайшая награда, и сердце её заколотилось быстрее. «Боже мой, — думала она, — он помнит про мой день рождения!» Ей не хотелось ограничиваться только бокалом вина, но у главы совета директоров действительно было дел по горло, поэтому он вскоре поспешил уйти.
От огорчения Куколка потеряла сон. Прежде чем потушить свечи, она вдохнула запах парафина и выпила ещё вина — того, что оставалось в бокале начальника. В Айюэбао было тихо, как в могиле, и даже тусклый свет свечей навевал мысли о вечности и мёртвой тишине загробного мира. Решительно раздевшись и включив яркий верхний свет, она встала перед зеркальной дверью шкафа и принялась рассматривать своё сорокалетнее тело, отполированное хаосом бренного бытия. Мысленно она заново переживала запечатлевшиеся в памяти события, воспоминания о которых сопровождались раскаянием, злобой или признательностью, а также удивительные, не поддающиеся никакому описанию жизненные перипетии. Знакомство с Чуньюй Баоцэ три года назад стало самым ярким эпизодом её жизни. Именно с тех пор ей стали доступны те сильные чувства, которые может испытывать только человек, и за это она должна благодарить судьбу. Хозяин Айюэбао своим проницательным взглядом преодолел все преграды и изменил её всю, до самых кончиков ногтей. По сравнению с ним все другие мужчины выглядели похотливыми скупердяями. Прошедшие три года казались ей пугающим до дрожи сном. Долгие и мучительные, промелькнувшие как одно мгновение, эти три года целиком состояли из счастья и встрясок. Они так отполировали её тело и душу, что разгладили все старые шрамы и оставили после себя только чувство неистребимого, мучительного очарования.
