Испытание огнем

Испытание огнем

Авторы:

Жанры: О войне, Морские приключения

Цикл: Честь, отвага, мужество

Формат: Полный

Всего в книге 37 страниц. Год издания книги - 1964.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Читать онлайн Испытание огнем


Удар на рассвете

Линия горизонта с трудом просматривалась в вечернем фиолетовом мареве. Берег был еще далеко, но первые чайки вились с заунывным криком над иссиня-черной водой.

Штурман лейтенант Щукин, приказав опустить перископ, подошел к столику в углу отсека. Вооружившись циркулем, он измерил расстояние до берега, прикинул его на масштабной линейке карты и удовлетворенно прищелкнул пальцами. Он шел в первый боевой поход и был доволен собой: все расчеты сошлись.

Старостин, командир “Акулы”, краем глаза наблюдавший за ним, чуть насмешливо спросил:

— Ну и как, штурман?

Щукин засмущался, будто его застали бог весть за каким делом.

— Все верно рассчитал. До входа в фьорд осталось два часа десять… — штурман метнул взгляд на часы, — вернее, восемь минут.

— Очень хорошо, — сказал Старостин и перевернул страницу книги, которая лежала у него на коленях.

Щукин отнес командирское “очень хорошо” на свой счет и радостно улыбнулся. В эти секунды он мечтал о встрече с врагом. Ну, хотя бы с каким-нибудь завалященьким транспортишкой! Нет, на море ничего не изменилось. Только темнота стала гуще, да чаек, пожалуй, прибавилось.

Старостин смотрел в книгу, но не видел букв. “Все ли предусмотрел? Не закралась ли в расчеты ошибка?” — тревожно думал он и в который раз повторял про себя, что должен сделать с рассветом. Опыт подсказывал: всего, что случится в бою, заранее не предусмотришь, — однако это не снимало тревоги.

Уже в течение нескольких часов после того, как он принял решение прорываться во вражеский фьорд, Старостин вел яростный немой поединок с придуманным им же самим врагом. Противник был опытен, хитер и коварен; он ставил задачу одну каверзнее другой. Старостин искал на них ответы, сомневался, снова искал…

Фьорд, в который предстояло прорваться, напоминал перевязанный вверху мешок. Старостин изучил его по карте в мельчайших подробностях и мысленно мог ориентироваться в многочисленных бухточках и заливах не хуже, чем в собственной квартире. Закрывая глаза, он видел затейливую бахрому берега, уступы мысов, нагромождения скал, приметные знаки. Разбуди его ночью — он без запинки назовет глубину на семнадцатой миле от входа или время открытия створных знаков.

Нет, его не страшит завтрашнее испытание. Совершенно не страшит, и все же на душе как-то неспокойно…

Когда сидеть становилось невмоготу, Старостин поднимался с разножки, шагал, заложив руки за спину, от одной до другой переборки тесного отсека или склонялся над штурманским столом и в сотый, в тысячный раз мерил циркулем карту…

Затаившийся в ночи берег казался неприступным. Вершины скал сливались с непроницаемым беззвездным небом; их подножия тонули в черной и вязкой, как смола, воде. Ни огонька, ни пятнышка — ничего, за что бы мог зацепиться глаз.

Из крошечной гидроакустической рубки, прилепившейся к борту в конце отсека, раздавались прерывистый свист, звонкие ритмичные удары, шипение. Это акустик Лебёдин прослушивал голоса моря, стараясь уловить среди них враждебные, опасные для подводной лодки. Море было спокойно, и Лебёдин неизменно докладывал:

— Горизонт чист!

Опасности пока не чувствовалось, но она должна была прийти. Люди это знали и готовились к встрече с ней.

Шум винтов надводного корабля возник неожиданно. Он приближался и вскоре стал отчетливо слышен в отсеках “Акулы”.

— Сторожевик! — объявил Лебёдин и сразу же добавил: — Прямо по корме еще слабый шум. Полагаю, тоже сторожевик.



“Видимо, первый стоит с застопоренными машинами, а другой идет с моря”, — решил Старостин. В голову ему пришла дерзкая мысль. Не оборачиваясь, он громко спросил:

— Лебёдин, как идет сторожевик за кормой?

— Прямым курсом. Быстро нагоняет.

Старостин развернул перископ на корму, но, сколько ни всматривался, ничего не увидел: мешали ночь и буран, закрутивший снежную крупу над волнами.

— Он близко. Курса не меняет, — снова доложил Лебёдин.

В этот же момент Старостин разглядел черное пятно. Медлить было нельзя. Он решился. Рукой показал, чтобы опустили перископ, перебросил рукоятку машинного телеграфа на полный ход и скомандовал:

— Погружаться на двадцать метров! Лебёдин, слушайте его!

Встретив непонимающие взгляды штурмана и механика, Старостин объяснил:

— Попробуем за него “зацепиться”, — и улыбнулся, — может, и приведет в берлогу.

Матросский “беспроволочный телеграф” быстро донес замысел командира до отсеков. Моряки смеялись:

— Поводырь что надо! С дороги не собьется.

— И на мины с ним не попадешь.

— Под его шумок без пропуска в фьорд проскочим.



Лебёдин внимательно следил за “поводырем”. Стоило тому сбавить или увеличить ход, начать поворот вправо или влево, как Лебедин докладывал командиру и подводная лодка немедленно повторяла движения вражеского сторожевика. Вслед за ним “Акула” проскользнула мимо патрульных кораблей, карауливших вход в фьорд, и вошла в тихие воды.

Качка, ощутимая даже на глубине, прекратилась.

Старостин стоял посредине отсека, широко расставив ноги. На висках у него поблескивали капельки пота. Сторожевик, машины которого выстукивали однообразную песню над головой, занимал сейчас все его помыслы.

Несколько раз “Акула” расходилась со встречными кораблями. Они проходили очень близко, почти впритирку, но не обнаруживали лодку: слабый шум ее винта растворялся без остатка в мощных ударах винтов сторожевика.


С этой книгой читают
Тройной прыжок

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Выстрел в переулке

В центре Москвы убит выстрелом из пистолета и ограблен бухгалтер одной из московских столовых. Преступникам, похитившим крупную сумму денег, удалось скрыться. Сотрудники Уголовного розыска приступают к расследованию...


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания
Автор: Шарль Митчи

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Героические рассказы
Автор: А. Франк

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Признание в ненависти и любви
Жанр: О войне

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Белая земля. Повесть
Жанр: О войне

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


Ночь перед свадьбой

Имение, которое леди Мередит Брукшир привыкла считать своим родным домом, скоро будет принадлежать другому владельцу! Николас Колфилд намерен предъявить на него свои права…Что же теперь делать Мередит, ее престарелому отцу и чудаковатой тетушке?В отчаянии Мередит выдвигает Колфилду весьма необычное требование: он должен подыскать ей супруга, знатного, состоятельного и готового предоставить новый дом всей ее семье!Легкомысленный Николас опрометчиво соглашается, однако поиски подходящего мужа для гордой красавицы затягиваются.


Жемчужина гарема

Могущественный афганский властитель Акбар-хан совершил большую ошибку – решив наказать строптивую наложницу Айшу, уступил ее на ночь английскому лейтенанту Киту Рэлстону. Мог ли предположить Акбар-хан, что одна-единственная ночь страсти зажжет в сердцах британского офицера и зеленоглазой красавицы, с детства обреченной на долю рабыни, пожар безумной любви? Теперь Рэлстон готов поставить на карту и карьеру, и жизнь – для того, чтобы спасти Айшу от ее безжалостного господина…


Порог невозврата

Повесть, составляющая основу этой книги, посвящается незаконнорожденному поколению, интеллигенции 90-х. Это действительно было поколение уже не советское, но еще не вписавшееся в глобализацию и «парад суверенитетов». 90-ые это такая щель во времени, когда прошлое тотально критиковалось, но то новое которое постепенно возникало в настоящем пока тоже было вне признания обществом, хотя уже не было андеграундом. И, тем не менее, плодами всего этого воспользовалось старшее поколение, те, кому в 90-е было по 50–60 лет.


Лимоны и синицы
Автор: Марта Кетро

Главная страсть, лежащая в основе всех человеческих зависимостей и вожделений, – желание счастья. Мы гонимся за его тенью в любом переживании, и пока оно кажется возможным, нет сил остановиться. Женщина следует за тонкой нитью, беспорядочно пронизывающей ткань жизни: там мелькнуло серебром, а тут целый узор. В мире удивительно много счастья, и оно везде. Как и любовь, которая часто обманывает ожидания, появляясь неузнанной, не такой, как мы привыкли. Понять, что она была, иногда удаётся только по следам, которые ни с чем не спутаешь.