>Андрей Делькин
Когда президент умер, его душу направили, конечно же, в рай – а вы сомневались?
На подходах к раю встретил его не назвавший себя архангел с постным лицом.
– Странно, – сразу же подумал президент. – Вроде рай, а на ресепшене архангел с постным лицом. Непорядок.
И вот идут они по предрайским полям, а ведь всё пахнет, всё цветёт, доносятся запахи неземные, и бестелесная душа президента как будто снова обрела желудок, который начинает сладостно урчать. А вот архангел бредёт голову повесив, будто на Голгофу взбирается.
Потом, наконец, завязывается меж ними разговор.
– Скажи мне, сын мой, – как-то не очень уверенно, глядя в сторону, начинает архангел, – а как бы ты оценил свою жизнь: что успел, что сделал. Может, есть что-то, за что стыдно?
– Многое сделал, – твёрдо отвечает президент. – Модернизацию проводили.
– Закончили? – переспрашивает архангел.
Вроде не без подковырки спросил, а президент как будто и ждал.
– Но ведь проводили же! Вы ведь даже не представляете трудность задачи! Модернизация – это ведь вам... это ведь вам, извините, не в носу ковыряться, это ответственная задача, а ещё в такой стране, как Россия. Цель-то правильную назначили, а попали или нет – разве важно?
– Всё так, сын мой, – со вздохом кивает архангел. – Благородство помыслов – это главное.
– Как хорошо вы формулируете! – президент аж просиял. – Я потом у вашего начальства похлопочу за вас обязательно. Мне бы таких сотрудников, ей-богу.
Дальше идут. Снова поворачивается архангел и снова спрашивает:
– А ещё что можешь вспомнить? Из завершённого?
А президент будто снова во всеоружии:
– Из завершённого могу вспомнить следующее. Благосостояние народа российского подняли.
Архангел мотает головой, как будто недопонимает, но, на самом деле, с хитрецой теперь глядит.
– Здесь тоже важна формулировка, – продолжает президент. – Мы же не сказали: поднимем благосостояние всего народа. Это же невозможно. Нельзя не учитывать, опять же, российскую специфику. Это ж всё равно что воду на песок лить. А мы поднимали адресно. И преуспели.
– Процент населения?
– Пятнадцать!
– Два?
– Десять!
– Три?
– Пять!
На том и сошлись. Дальше бредут. Вон, скоро уже и двери рая. Запахи стали сильнее, аж голову мутят, а к вновь обретённому желудку ещё и рот, полный слюны, обозначился.
– Ну, а как ты о будущем страны позаботился, сын мой?
– О будущем? – на лице президента снова играет улыбка. – Наши, российские дети, – кто в Кембридже, кто в Оксфорде. А кто на родине решил остаться – всем малый бизнес организовали, всех пристроили.
– Снова адресно?
– А то как же? Счастье не бывает для всех. Счастье возможно только точечное. Особенно в России.
– Рад я за тебя, сын мой, – весело резюмирует архангел перед самыми дверьми. – По делам твоим и награда будет. Ступай с богом!
И вот оставил президент архангела за спиной, вошёл в рай, а вокруг райские кущи благоухают. Вон там – яблонька невиданные плоды приготовила, вон там – виноград и апельсины виднеются. И материализовавшиеся ручонки умелым жестом тянутся вверх, а ноги помогают, на цыпочки встают.
– Э нет! – слышит вдруг президент, и к нему тут же местный служка подлетает – буквально. – Новенький? Деньги есть?
Президент шасть по карманам, а те хоть и тоже материализовались, но проку – ноль. Пусты карманы.
– Извините, – говорит президент. – Но ведь здесь рай? Разве не за бесплатно мы тут кормиться должны?
– Рай, – отвечает служка, и лицо его приобретает не сулящее ничего доброго выражение. Я бы даже сказал: «сделал морду кирпичом, что твой гаишник», но президенту это всё равно ни о чём не говорит. – Только не за бесплатно. Так есть деньги-то? А золотишко какое-никакое? Ну хоть что-нибудь?
Не ответил на это президент, бросился к архангелу, а того уже и след простыл. И только голос в голове звенит эхом затихающим: «По делам твоим и награда будет!».
>Юрий Дихтяр
Офицер бросил на меня безразличный взгляд и спросил:
– Это вы корреспондент?
Я кивнул и протянул удостоверение. За последние полчаса пришлось показать его раз десять. Меня обыскали, и металлоискателем, и вручную, сняли отпечатки пальцев, взяли образец волоса, просветили какой-то лампой, задавали путаные, на первый взгляд, нелепые вопросы. Связались с редактором, уточнили все нюансы согласований и разрешений. Подкорректировали план интервью, вычеркнув четверть вопросов и вписав несколько своих. Проинструктировали о правилах поведения. И, наконец, отправили с двумя сопровождающими на минус двадцать пятый этаж в огромном грузовом лифте. Они и передали меня в руки каменнолицего офицера.
Он даже не взглянул на ксиву, указал на кресло.
– Присаживайтесь. Президент сейчас занят. Вас позовут. Кофе? Чай?
– Нет, спасибо. Здесь не курят?
– Курите.
Я сел в кресло, достал сигареты. Прикуривая, попытался унять дрожь от волнения. Интервью с президентом – задание крайне ответственное. Любая ошибка, любое неверно сказанное слово может вылиться в крах карьеры. Текст интервью я зубрил неделю, а тут неожиданная правка, новые вопросы. Так что закурить мне было просто необходимо, чтобы успокоить хоть немного нервы.
