Инкана

Он медленно закрыл за собой дверь и опустил на пол небольшой черный портфель. В номере гостиницы стояла такая глубокая тишина, что казалось, и его самого не существовало. Мертвая тишина. Лакричнику стало страшно. Он медленно подошел к готельному киберону и нажал на красную клавишу «музыкальный транслятор». Из поднебесья заструились мягкие звуки, словно скрипки. Потом он включил все три окна, где спроектировалось море и солнце на закате, а на окне слева и горный хребет. Лег на топчан и закрыл глаза.

— Чем вы так обеспокоены? — спросил отельный киберон. Виоловая лампа освещала причудливый орнамент на желтоватых стенах отельного номера, дверь стенного шкафа и экран телеинформатора, мереховый стол с вазоном искусственных цветов и полидикроловый триген киберона. Лакричник открыл глаза, ничего не ответил.

— Вы не нуждаетесь в моей компании? — опять спросил киберон.

— Просто не представляю, чем ты можешь мне помочь.

— Напрасно. Расскажите мне о себе. Вы уже вторую неделю живете в этом номере и еще ни разу не обратились за моей помощью.

Лакричник приподнялся и сел на топчане:

— Уже вторую неделю? Я потерял ощущение времени… Сделай музыку потише…

— О чем вы сейчас думаете?

— Галлюцинации… Я не могу отличить их от реальности. Перед глазами стоят контуры того желтого тела, что словно желтый листок…

— Может, действительно то был желтый листок? — Я думал об этом, но был еще длинный белый свадебный шлейф, он развевался в воздухе, а сквозь его сумеречную прозрачность угадывались контуры человеческого тела в причудливой неестественной позе. Было похоже на желтый кленовый листок, а у него на виске — кровь тоненьким ручейком…

И кто-то тихо смеялся водянистым смехом, который словно вытекал изо рта…

— Водянистым смехом? — громко рассмеялся киберон.

— Рад, что тебя немного потешил. — Лакричник грустно улыбнулся. — Но я в отчаянии. Может быть, у меня повышена чувствительность к энергии Прея? Не могу понять, как здесь, на Инкане, живут люди?

— А почему бы им и не жить? — опять засмеялся киберон. — Люди везде могут жить. Я так считаю.

— Правда твоя. — Лакричник коснулся рукой мерехового стола и, ощутив прикосновение, немного успокоился. — На Земле не было возможности даже толком изучить это излучение…

— Да, я знаю, — перебил его киберон. — Я знаю, что двадцать седьмой астероидный поток, как выяснилось уже после создания сто сорок второго звездного, имел очень высокий уровень излучения энергии Прея, энергии, которая освобождается вследствие природной или искусственной аннигиляции. Я все это знаю. Но давно известно, что влияние этой энергии на человеческую психику в свое время было очень преувеличено. Конечно, есть субъекты более уязвимые… Вы, собственно, откуда прилетели?

— Я землянин.

— Физик?

— Нет, исследователь-психолог. Моя тема — изменение психики в условиях инканского биопланоциноза.

— Интересная тема, — рассудительно сказал киберон. — Однако вам не следует акцентировать на энергии Прея. Ведь на Инкане на людей действует много различных факторов: изменение привычного стереотипа, отдаленность от естественного светила со всем комплексом его излучения, спектр нового искусственного солнца, новые почвы и новые, непривычные для землян химические соединения. А энергия Прея? Вот увидите, интерес к ней скоро пропадет. Я бы не советовал вам уделять ей слишком много внимания. Напрасный труд. Эта тема скоро потеряет свою актуальность.

— Почему ты так считаешь?

— Потому, что это вообще не самостоятельный вид энергии. Это комплекс различных излучений — корпускулярных и эманационных непостоянного спектра, освобождающийся при аннигиляции.

И вдруг словно кто-то застонал. Потом крик:

— О, как интересно! Я сейчас отрежу себе руку! Это очень интересно!

Значит, снова галлюцинации. На этот раз слуховые. Лакричник зашагал по комнате, нервно кусая губы, глубоко дыша. Посмотрел на экраны окон и грустно улыбнулся морю, горам и солнцу на закате. Он пожалел, что это были ненастоящие окна. Даже если бы через них и были видны только окна соседнего дома, или трубы неокомпенсаторов, или магистрали с однообразным мельканием геликотремов, все равно было бы лучше, чем придуманное море и небо безоблачное, лучше, чем галлюцинации на экране. В тех трубах и быстрых машинах есть своя красота, красота человеческой силы. Но за окнами одна за другой белопенно накатывались на берег морские волны.

— Лучше бы поговорил со мной, — настырно продолжал киберон.

— Не люблю говорить, не видя собеседника.

— Вам трудно угодить, — рассмеялся киберон. — Одним не нравится, если мы похожи на вас, людей, а другим нужно видеть собеседника. Мне, может быть, тоже было бы приятнее разговаривать с полидикроловым тригеном, но я же не намекаю вам лишний раз, что вы только человек и к тому же не приспособленный к напряженному функционированию.

— Прекрати! — отчаянно закричал Лакричник, а стены отеля с жадностью поглотили его крик. — Ты ведешь себя дерзко! Я отключу тебя от энергосети!

— С разрешения центрального диспетчера, — молвил киберон уже почти ласковым тоном. — Ведь я здесь не только для того, чтобы развлекать вас, но и для контроля, чтобы вы не сделали никаких глупостей. Вы у нас человек новый, очутились в непривычной обстановке и к тому же, сами видите, вы очень чувствительны к энергии Прея… А если вам не нравится мой тон, то извините. Я просто хотел угодить вам, создавая разногласие. Люди преимущественно не любят, если киберы им во всем угождают. Но у вас, вижу, иные взгляды, и я вас понимаю. Достаточно в мире разногласий и без киберов… — киберон тихо засмеялся. — Так останемся друзьями. А если хотите видеть собеседника пожалуйста.