1
Маменька, хоть была не из богатых и красотой не отличалась, не испытала за свое девичество того, что судьба уготовила двум ее дочерям — старшей, Гане, и младшей, Бетуше; не испытала она унизительного ожидания жениха, которое Гане едва не стоило жизни. Дочь лабазника из Младой Болеславы, свободного горожанина, о чем свидетельствует грамота от 1779 года, по которой его отец получил вольную, — Магдалена вырастала из детских платьев, училась варить и шить, стирать и гладить, убирать комнаты и мыть посуду; воспитывали ее при этом в строгих правилах и повторяли их столь часто, что они запечатлелись в бесхитростной душе ребенка, как непреложные, незыблемые законы природы, как-то: бойся господа бога, ему ведомо каждое помышление твое, даже самое затаенное; будь послушна, не прекословь родителям, а когда выйдешь замуж — мужу. Не помышляй о важных делах, о коих надлежит помышлять только мужчинам. Не любопытствуй; будь бережлива и прилежна, ибо расточительность и праздность ведут к нужде, а нужда — самое страшное несчастье, какое только может постичь человека.
Вот и боялась Магдаленка господа бога, не помышляла о важных делах, о коих помышлять надлежит только мужчинам, была послушна и прилежна, бережлива и старательна, не прекословила и не любопытствовала. «Девочку до двенадцати лет береги, до шестнадцати — стереги, а после шестнадцати благодари того, кто уведет ее из дома твоего», — гласит старинная народная поговорка. Пора, когда Магдаленку следовало стеречь, еще не миновала, и, не будучи любопытной, девочка думать не думала о том, что ее ждет впереди. До шестнадцати еще бог весть как далеко, она и представить себе не могла, когда это будет, ведь ей до пятнадцати целых двух месяцев не хватало!
Но вот, однажды утром, когда она, детски беспечная и по-своему счастливая, кормила во дворе кроликов, ее позвал десятилетний братишка: зовут, мол, немедля наверх. Она немедля поднялась наверх и увидела, что в парадной комнате, так называемой гостиной, лучшим украшением которой служила сделанная из разноцветных стеклянных палочек пустая клетка скончавшейся два года назад канарейки Манинки, — клетка под лучами солнца сверкала и переливалась, точно райское видение, — вместе с ее бесценными родителями сидит, словно аршин проглотил, высокий, дородный мужчина — пан городской советник, недавно переведенный в Младу Болеславу. Магдаленка встречала его только на воскресных прогулках. При виде девушки гость, парадно одетый с головы до пят, учтиво поднялся, поднялись и родители, а отец, лабазник и свободный горожанин, произнес:
— Вот, Магдалена, твой суженый, пан городской советник, доктор прав Ваха, он только что просил твоей руки.