Над Днепром, на высоком холме, над морем густых лесов вознесся Вышгород, окруженный двойной стеной из могучих дубовых стволов. Стволы обожжены, чтобы не брала их гниль и не заводился древоточец. Промежуток между стенами засыпан глиной и камнем – защита от стенобитных машин. По весне наружную стену обмазывают глиной, зимой поливают водой, намораживая лед, – защита от огня. Многочисленные башни с бойницами, с котлами на самом верху для разогрева смолы, чтобы лить ее на головы штурмующих крепость, двое дубовых же ворот, укрепленных толстыми железными полосами, крутые склоны холма, многочисленная дружина – все это надежно охраняет город от незваных гостей. Издалека видны его угрюмые стены и башни, чешуйчатые маковки церкви Святого Ильи, будто парящие в небе.
Солнце только что поднялось над степными просторами левобережья, растворяя в прохладном весеннем воздухе тонкое покрывало тумана. В Вышгороде открылись скрипучие ворота, выпуская скотину на пастбища; коровы, козы и овцы шли, оглашая воздух мычанием и блеянием, над стадами поднимался пар от их дыхания, щелкали кнуты пастухов, скулила жалейка из коровьего рога, лаяли собаки, перекликались хозяйки, пахло печеным хлебом и парным молоком.
Но вот над всеми этими звуками, подавляя их и поглощая, разнесся первый гулкий удар церковного колокола, веселым трезвоном малых колоколов наполнился воздух, и звуки эти потекли по лесам, скатились к Днепру с крутого обрыва, ласточками разлетелись по полям и лугам левобережья. Православные христиане отрывались от своих дел, по языческой привычке поворачивались лицом к солнцу, крестились, бормоча тоже привычное: «Помоги, спаси и помилуй».
Деревянная церковь Святого Ильи не велика, в нее едва поместится десятая часть обитателей города, однако многие из них идут к ней, желая видеть, как прошествует к заутрене княгиня Ольга с лучшими людьми, с которыми она делится своими планами и советуется, как эти планы воплотить в жизнь.
А вот и сама княгиня вышла на крыльцо своих хором, остановилась, окидывая внимательным взором небольшую площадь, стала спускаться по ступеням, придерживая подол длинного льняного платья, расшитого узорочьем. Русую голову ее покрывает аксамитовая накидка, на ногах византийские башмачки на высоком каблуке. Сорокашестилетняя княгиня, смиренно потупив взор, будто плывет над землей, не касаясь ее ногами, – так неподвижна ее стройная фигура, лишь подол платья едва колышется, да серо-голубые глаза зыркают по сторонам, все примечая, все запоминая. За ней следом движется небольшая процессия.
Колокола отзвонили, двери церкви закрылись, возле них встала стража, что делается внутри, не видно. А внутри грек диакон в черном облачении воздает нараспев моленье богу христиан на греческом же языке о ниспослании кары на головы врагов Руси и Византии, и в первую очередь на головы правителей Хазарского Каганата.
Княгиня Ольга, в крещении Елена, принявшая православие во время своего посольства в Константинополь в 945 году, внимает молитве, крестится, держа в одной руке зажженную свечу. На нее и ее спутников взирает со стены суровое лицо Спасителя, стоящего в окружении апостолов. Пахнет ладаном и воском.
Народ расходится по узким и кривым улочкам, прислушиваясь к протяжным звукам голоса муэдзина, обращенного к мусульманам-хорезмийцам, состоящим на службе у княгини, к бухающему гулу бубнов и барабанов, вою и визгу берестяных рожков, вскрикам волхвов, кружащихся в буйном танце, взывающих к своим богам: Сварогу, Перуну, Хорсу, Дажьбогу и многим другим.
Но все это длится не долго, и через малое время в дальнем углу от детинца, где расположен квартал оружейников, задымили плавильные печи, засипели горны, потянулись в небо дымы, забухали тяжкие молоты, подгоняемые звонкими ударами молотков. Время тревожное, на границах неспокойно, Хазарский Каганат то и дело сотрясают восстания покоренных народов, и ни одному из богов не ведомо, чем все это обернется для Руси. Потому и стучат молоты, хрипят меха и гудят горны, раскаляя до красна железо, чтобы выковать из него новые мечи, наконечники копий и стрел.
