Жизнь наступает литературе на пятки. Со страниц своей собственной книги я сошла на землю, выглядевшую до странности знакомой, но превратившуюся теперь во вражеский стан, — я возвратилась в мир нью-йоркских средних школ.
Поначалу я представляла себе свою задачу достаточно легкой. Себя я видела воплощенной Сильвией Баррет (правда, несколько постарше) — героиней «Вверх по ведущей вниз лестнице», которая, преодолев громадные трудности и проявив чувство юмора и душевный такт, сумела найти путь к сердцам своих учеников. Вот уже в течение шести лет я являюсь в глазах общественности Сильвией Баррет. Учительницы отождествляют себя с нею, дети пишут ей письма, я даже получила письмо, адресованное просто «Сильвии Баррет. Учительнице».
Итак, она… точнее я, стала давать уроки в двух специализированных школах, где меня лично знали и радушно приняли: мое пальто висело в кабинете директора, завтракала я за особым столом, среди учителей были мои друзья со студенческой скамьи. Хотя я просила не говорить школьникам о том, кто я, слух быстро распространился:
«Правда, это вы написали ту книгу?»
«А нас вы опишете в книжке?»
«Надпишите, пожалуйста, мою алгебру».
Одна девочка привела свою подружку: стоя в дверях, она застенчиво указала ей на меня: «Это она». А кто-то даже положил мне на стол яблоко.
Но все это было «не то». Я и сама видела, что это «не то». Ведь я имела в виду совсем другое — преподавать в обычной средней школе Нью-Йорка, предпочтительно инкогнито. Может, надеть парик? Темные очки? Мне пришла в голову мысль получше: я позвонила в Управление по делам образования и установила, что давным-давно выданное мне удостоверение, дающее право работать замещающей учительницей, все еще действительно; кроме того, в нем проставлена прежняя моя фамилия, которая большинству людей ничего не говорит.
Я тут же записалась в качестве замещающей учительницы миссис Дж. у секретарей восьми школ, где я преподавала в прошлом, но где меня вряд ли узнали бы. Регистрационный номер, предмет, телефон. Явлюсь по первому вызову.
Теперь я вставала по утрам в 6 ч. 30 м., чтобы к 7 часам быть готовой отправиться на работу по звонку-вызову из любой школы, которой я понадоблюсь сегодня, чтобы провести урок по тем или иным предметам. Однажды меня вызвали для проведения урюка физкультуры. «Ничего страшного, — заверила меня секретарь. — Дуйте в судейский свисток да отмечайте отсутствующих — и все дела». В течение четырех месяцев я попеременно была учительницей английского, биологии, испанского, французского, естествознания, а один тяжелый день даже преподавала счетоводство и бухгалтерию.
Мое пальто больше не висело в директорских кабинетах; завтрак больше не сервировался мне за особым столом. «Так как вы пришли рано, мы попросим вас дать еще один урок…», «Будьте добры, раздайте эти конверты учителям на всех этажах…» Пять уроков, внеклассные занятия, подготовка к урокам, домашние задания. Я совсем забыла, какой это выматывающий труд — преподавать.
Преподавать? Что преподавать? Где преподавать? Я была счастлива, если в три выбиралась из школы цела и невредима.
Когда в январе 1965 года вышла в свет моя книга «Вверх по ведущей вниз лестнице»[1], она произвела на многих впечатление разорвавшейся бомбы. «По сравнению с сегодняшней нашей школой, — сказал мне недавно один учитель, — ваша книга изображала прямо-таки утопию». Не совсем так, конечно: предупреждения там содержались. Всего лишь предзнаменования — комок жеваной бумаги, брошенный из-за озорства, но еще не бунтарское потрясение основ; тлеющее недовольство, но еще не буйный мятеж. Тогда все еще можно было смотреть на них с юмором. Но теперь в тоне, в чувствах, во взглядах и взаимоотношениях учеников и учителей произошла такая пугающая перемена, что я чуть ли не с благодарностью воспринимала нелепости, сохранившиеся с прежних времен.
Вот некоторые мои торопливые записи:
Объявление у часов-табеля гласит: «Леди и джентльмены! Часы пробивают дырки не на том месте. Просьба все равно отбивать время».
В почтовом ящике нет ключей. Может, их снова унесла домой учительница, которую я замещаю? Нет, оказывается, в воскресенье во время школьных танцев произошла кража: были похищены ключи из всех почтовых ящиков.
В почтовом ящике, впрочем, полно непохищенных указаний. Например: «Раздайте всем учащимся, в том числе отсутствующим».
Ненормальное расписание звонков с уроков и на уроки является нормой. Как и всегда, указывается какое-то странное время: 8 ч. 03 м. — 8 ч. 46 м. и так далее. Какой это урок? Когда он кончается? Никто не знает.
Если раньше о начале и окончании урока оповещал звонок, то теперь вместо него мрачно верещит электрическая сирена, словно это невидимая сова ухает где-то в темных закоулках школы.
Все тот же школьный запах. Все то же серое однообразие. Все те же выщербленные парты.
Есть и кое-что новое. Полицейские в вестибюле. Доска «Черного бюллетеня». Объявление для родителей, переведенное на испанский. Программа борьбы с наркотиками. Новые темы: «Африканская поэзия». Школьница держит в руке брошюрку: «Что делать, когда вас арестуют». Я прошу дать мне ее почитать — девушка отвечает, что книжка ей нужна самой.
