Меня зовут Хейрик. Я епископ и уже давно отжил свое. Сижу в Нормандии в Руане, вспоминаю пережитое и кое-что записываю. Надеюсь таким образом скоротать время. Я имею в виду время, оставшееся мне до смерти. Что-то они там, на небесах, напутали или никак не могут договориться, куда меня определить. Как ни крути, факт налицо: моя смерть неприлично запаздывает. Пока ее поджидаешь, надо же чем-нибудь заниматься. Был бы я немощным или слепым, тогда другой разговор. А я ни то, ни другое, — совсем наоборот, и вижу для своих лет бессовестно хорошо. Стало быть, по всему по этому я начал писать.
Самые замечательные и памятные свои годы я провел в Нормандии. Жил я по соседству с семейством герцога, точнее, рядом с теми, кто вскоре стал его семьей. Мое повествование — о тех людях и о том времени.
Еще Цицерон или даже не он, а Катон Старший отметил: «старость болтлива и занята только собой». Совершенно справедливо. Поэтому боюсь, что в моей книге окажется слишком много мест, посвященных не заслуживающей внимания персоне автора. Едва ли это понравится будущим читателям. Просматриваю сейчас свои записки и вижу: становлюсь безудержно словоохотлив, как только представляется возможность сказать «мы». Само по себе множественное число не так уж и плохо. Святой Лука в «Деяниях апостолов» о своих учителях и о себе часто рассказывает как о единой большой семье. Теологи чрезвычайно высоко ценят сочинения евангелиста. «Он пишет «мы», — говорят богословы, — значит, он действительно был вместе с апостолами», Такое рассуждение мне нравится.
Чтобы в моем сочинении не возникли неясности, мне придется, наступив на горло собственному эгоцентризму, прежде всего познакомить читателя с родословной моих героев. Необходимо рассказать, как они жили до того времени, когда я стал, так сказать, участником событий. Вы спросите, откуда я узнал обо всех подробностях тех давних происшествий? Терпение и еще раз терпение. Дочитайте до последних страниц, тогда, я надеюсь, вы все поймете…
Пришло время сообщить кое-что о себе самом, иначе мое появление среди героев этой истории может показаться вам еще более неправдоподобным, чем это представляется мне самому, когда сейчас, по прошествии многих лет, я оглядываюсь назад.
Я родился на острове Готланд в конце девятого столетия от Рождества Христова. Мой отец, богатый крестьянин и купец, владел множеством кораблей. Каждую весну он переплывал Балтийское море. Чуть раньше или чуть позже он всегда благополучно возвращался домой. Иногда трюмы были прямо-таки завалены горами сокровищ и диковинок. Однажды весной отец взял с собой на корабль меня, моих братьев, сестер и нашу мать. Отплывали мы в большой спешке. Я смутно помню, как перед самым выходом в море началась ругань и драка. Я услышал несколько случайно оброненных слов и понял, что мать недовольна и почему-то упрекает отца. За обедом взрослые обсуждали новый курс кораблей. Никогда раньше никому из них не приходилось бывать ни на западе, ни на юге. Я был слишком мал, чтобы разбираться в происходящем, и сначала, нимало не беспокоясь, безмятежно радовался всему новому и увлекательному. Потом начались несчастья.
Мои братья и сестры не выносили морской качки или по какой-то другой причине плохо чувствовали себя. Они скончались во время нашего путешествия. Мать много плакала, отец не проронил ни слезинки, я же испытывал некоторое удовлетворение: без умерших моя постель стала куда просторнее. К тому же, раньше я безуспешно пытался завоевать особую благосклонность матери, а теперь вся ее любовь принадлежала мне одному. Когда наши корабли подошли почти к самому берегу, мы ввязались в морской бой. В результате затонуло наше торговое судно, самый большой кнарр