Апокалипсис я банально проспал. Пьяным. Когда пришла вотсапинка от Аленки — “Прости, между нами все”, я еще держался. Пытался дозвониться до нее — хотя бы обматерить суку, — но телефон был отключен. Я взял полторашку пива, потом догнался чекушкой водки. Еще одной. В метро меня сморило. Сквозь сон слышал, что проехали Кунцевскую, потом Молодежную. Затем сильно тряхнуло. Свет в вагоне замигал, и я первый раз проснулся.
Завыл ревун воздушной тревоги, народ в панике повскакивал на ноги. А мне захотелось отлить, прям помереть как. Поезд встал в тоннеле, вдоль опутанных проводами стен зажглись лампочки. А вот в вагонах свет окончательно погас. Заплакал ребенок, пассажиры начали тревожно “бла-бла-бла”. Ччерт, куда же слить остатки пива? Я, шатаясь, прошел в конец вагона, выбил ногой окно торцевой двери.
— Что Вы делаете?! — закричал мне седой старичок с палочкой.
— Заткнись! — просунув руку в образовавшуюся дыру, я попытался открыть дверь снаружи. Не получилось.
— Вызывайте полицию! — никак не успокаивался дедок.
— Тревожная кнопка не работает, — отвечали ему из вагона
— Я сейчас тебе скорую вызову! — моя попытка заткнуть старика не увенчалась успехом. Дед начал ругаться.
— Да все уже! Нам пиздец, воздушную тревогу просто так в метро не включают. Ядерная война, дедуля!
Мне наконец удалось вылезти из вагона, голову засыпало осколками разбитого стекла. Сука, сука! По щеке потекла кровь, зато появилась возможность отлить.
— Так… Главное — не нассать на контактный рельс, — дал я себе инструкцию. — Не то поджарит.
Я прицелился в сторону, застонал от счастья. Все хорошо в пивасе — кроме камней в почках и необходимости отливать.
Пока я оправлялся, вдоль состава заметался машинист в фуражке, бледный, с капельками пота на висках. Уперевшись руками, он с усилием раздвигал двери вагонов и пытался успокоить пассажиров, призывая их не паниковать, а идти в голову поезда.
— Да, контактный рельс отключен. Я проверил. Напряжения нет. Выходите быстрее.
— Почему лампочки горят? Что происходит?
— Это резервное электроснабжение. Был сигнал ядерной тревоги.
— Что там? Это война?!
— Откуда я знаю? Прошла команда о закрытии шлюзовых дверей. Перестаньте на меня кричать! Просто идите в сторону станции!
Ну, мы и пошли. Точнее, побрели. Кто-то, как ругавший меня дедок, еле переставлял ноги. Кто-то молча шел, кто-то порывался бежать, что-то спрашивая и хватая соседей за руки, кто-то тащил грудных детей.
— Помог бы, бугай! — статная блондинка тащила аж двух плачущих захребетников.
Я и правда бугай. Два метра ростом и в ширину не обижен — хожу в качалку на Рублевке. Точнее, ходил. Теперь-то, поди, там радиоактивная яма. Это же правительственная трасса. Если целили, то первым делом туда.
Я задумался про Аленку. Засмеялся. Она как раз инструктор в этом самом фитнес-зале. Олимпик! “Мы готовим олимпийцев!”
Глянул время. На смартфоне горело 19.30. У суки сейчас как раз смена. Была! Последняя смена, ммать.
— Чего смеешься?! — взвилась блондинка. — Родители не учили помогать женщинам? Тем более, с детьми!
— Родители меня бросили, когда мне годика не было. Так что завали хлебало!
Это правда. Я детдомовский. Пизженный втемную столько раз, что никакому армейскому духу и не снилось… И да, потом еще была армия. С десятью амбалами-дагами в роте. С уродами, которые устраивали нам второй детдом даже не в квадрате, а в кубе. И до кучи еще вторая чеченская…
— Хам! — бросила мне блондинка, прибавив шаг.
Всечь бы ей, да лень. Я остановился и проверил смартфон. Сигнала не было — ни одной долбанной палки. Вайфай тоже отсутствовал как класс.
Мимо брели испуганные пассажиры, трещала башка. Не надо было водкой догоняться! С другой стороны, как говорит народ, пиво без водки — деньги на ветер. А народ херни не скажет.
Я на автомате открыл букмекерское приложение, просмотрел свои ставки. Локо против Мяса… Снова пробило на ржач. Какой уж тут теперь Спартак… Сгинем от радиации, кормя крыс. Вот кто, кстати, переживет конец света. Суки.
Пассажиры толпой ушли дальше, а я забрел в какой-то закуток, прислонился головой к холодной бетонной стене. И тут опять грохнуло. По туннелю прокатилась ударная волна, и стена ощутимо так врезала мне в лоб. Заложило уши, в глазах появились звездочки, закружившиеся в озорном хороводе. И я вместе с ними.
В себя пришел не сразу. Мутило так, будто не две чекушки водки выпил, а минимум литр. Я глубоко вздохнул, потер лоб. Больно. Делать нечего, надо идти дальше.
Выбрался в туннель, побрел вперед. Тьма — глаза выколи. Пришлось подсвечивать мобильником. Я все смотрел вниз, искал рельсы. А их не было. Вот так взяли и пропали. Как-то внезапно исчезла бетонная облицовка, лампочки. Воздух стал теплым, влажным. По стенам зазмеились какие-то корни, больше похожие на лианы.
Туннель начал сужаться, протискиваться стало все труднее.
— Да что за херня то?! — я сбросил с майки какую-то экзотическую сороконожку, еще раз посмотрел вниз. А там уже чавкала грязь.
Все, пипец джорданам. А я за эти кроссы кучу денег отвалил — везли тремя морями в обход санкций. Натуральные, американские, мэйд ин юэсэй.
