Господа

Господа

Авторы:

Жанр: Классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 3 страницы. Год издания книги - 1887.

«Писать они умеют, – вот в чем беда. Ранний утренний холод зимою и жатвенную жару они выносят, как всякий другой бедный человек, – потому что и они тоже из плоти и костей, как и их ближние, и тоже наблюдают, чтобы ближние не крали у них времени и задельной платы. Но если вы с ними дело имеете, – они приценят вас и по имени, и по прозванию, и наших сродственников – и все это своим перышком, – закуют вас в долги и из их книг уж вам не выбраться…»

Читать онлайн Господа


Писать они умеют, – вот в чем беда. Ранний утренний холод зимою и жатвенную жару они выносят, как всякий другой бедный человек, – потому что и они тоже из плоти и костей, как и их ближние, и тоже наблюдают, чтобы ближние не крали у них времени и задельной платы. Но если вы с ними дело имеете, – они приценят вас и по имени, и по прозванию, и наших сродственников – и все это своим перышком, – закуют вас в долги и из их книг уж вам не выбраться.

– Ты с прошлого года дне меры зерна должен.

– Синьоре, год был плохой!

– Я-ль виноват, что дождей не было? Прикажешь мне из стаканчика поливать?

– Синьоре, я моей кровью вашу землю полил!

– За то мошенник, я тебе и плачу! Тоже кровью плачу! Мне хозяйственные расходы крови стоять… а вы, – как пришел неурожай, – бросаете все; серп под мышку и – прощай, разбрелись. Правду говорят люди: – «Нищему легче, чем зажиточному». С нищего, ведь, за долг шкуры не сдерешь. За землю, потому что у него нет ничего, он, разумеется, заплатит дороже (тут и владелец больше рискует), а пришел неурожай – ничего не возьмешь и уйдет себе с серпом под мышкой; только, конечно, и так уйти дело скверное; целый год труда пропал, а впереди – голодная зима.

А от неурожая, всякому в голову всякая дурь лезет. Раз, в жатву (истинно, прогневался Господь!) около полудня, приехал капуцин-сборщике в поле к дону-Пидду; колотит, пришпоривает деревянными башмаками в живот свою лошачиху и еще откуда орет: «Благословен грядый!»

Дон-Пидду сидел на проломленной кошелке, печально глядя на пустую ригу среди выгорелого жнитва, под огненным небом которого, в отчаяньи, и с непокрытой головой не чувствовал.

– Славный мул у вас, фра-Джузеппе. Получше будет, вон, тех четырех одров, которым ни молотить, ни жрать нечего.

– Мул от подаяний, отвечал фра-Джузеппе. – Благословенна буди благость ближнего! – Я пришел к вам за сбором.

– Счастливы вы, – не сеете, а собираете: позвонят вам – вы идете в трапезную и кушаете благость ближнего. У меня пятеро детей; за всех надо о хлебе подумать. Глядите – урожай какой! Вы у меня в прошлом году, стащили полчетверти зерна, чтоб св. Франциск урожай послал, – а целые три месяца, вот какой дождь идет – огненный!

Фра-Джузеппе вытирал пот носовым платком.

– Жарко вам, фра-Джузеппе? Я вас проклажу.

И прохладил: четверо работников такие же, как он, сердитые, завернули капуцину полы одежды и окатили его мутной водой из колоды.

– Чорт! кричал дон-Пидду; – уж если милостыня моя ни во что, за то и тебе досталось!

И с тех пор он к себе, капуцинов ни разу не пускал, а за сбором велел прихолить другим, от Сан-Франическо ди Паола.

Фра-Джузеппе это себе завязал на память.

– А-а, дон-Пидду, вы меня опозорили, я вас без рубашки оставлю!

Был он капуцин с вот-этакой бородой, затылок широкий, волосы черные, густые, настоящий бык, – и за то, по всем поселкам и закоулкам в чести у кумушек и у деревенщины.

– Не связывайтесь вы с этим доном-Пидду. Он самим Господом отвержен; земля его проклята.

Когда в последние дни карнавала приходили проповедники, чтоб служить постом, и когда случался какой грешник, или женщина беспутная, или, так, веселый народ, – они проповедывали пред их дверями, полной процессией, с трехвостками, как следует за чужие грехи. Фра-Джузеппе указывал на дом дона-Пидду, которому, точно, все беды посылались: и неурожай, и скотина падала, и жена хворала, и дочерей пора замуж, – все повыросли, все недурненькие, Донна-Саридда, старшая, была уже лет под тридцать, и все еще звали ее «донна» Саридда. Во вторник карнавала, на празднике у синдика, наконец, она себе подхватила жениха. Пьетро Макка глядел из столовой, как она и дон-Джованнино руки пожимали, сконфуженные, шли танцовать. Дон-Пидду хлеба себя лишал, чтобы только повести на праздник свою дочку в шелковом платьи и лиф вырезан сердечком. Кто знает, что может случится! В это самое время проповедники читали против искушений, как раз под окнами у синдики, обо всех грехах, которые там творились, – так, что у синдика ставни закрыли, а то-бы народ с улицы перебил стекла каменьями.

Донна-Саррида воротилась с праздника домой веселая, будто в лотерею выиграла, и ночь не спала, думая о дон-Джованнино, не зная того, что ему нашептывал фра-Джузеппе:

– С ума вы сошли, воссиньоре! Связываетесь с семейством дона-Пидду! Да у него скоро все за долги возьмут.

Дон-Джованнино о приданом не думал. Но, вот, «возьмут, опишут» – это дело другое. Народ толпился у крыльца дона-Пидду, смотрел, как вытаскивали шкафы и сундуки, от которых оставались только белые пятна на стенах, где они стояли. Девушки бледные, словно восковые, хлопотали, потихоньку от матери, припрятывали, что успевали, в постели. Бедная мать видела и – будто не видала. Она, прежде этого, ходила с муж к судье, к нотариусу, просила: – «Заплатим завтра! Заплатим после завтра!» – и возвращалась, прижимаясь к стенке: она прятала лицо в мантилью… А ведь – баронской крови!.. В тот день, как описывали, донна-Саридда – слезы на глазах, – пошла, все окна заперла; кто родился с титулом, тот особенно к стыду чувствителен. Дон-Пидду, когда потом, из милости взяли его в надсмотрщики над уборкой хлеба в Фиумогранде, в жатву, когда народ крещеный пропадал от маларии, – дон-Пидду и о маларии не думал: а мучило его, что мужики, говоря с ним, титул его, – дон, – оставляли в стороне, а все ему


С этой книгой читают
Услуга художника

Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.


Одна сотая

Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).


Папаша Орел

Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.


Абенхакан эль Бохари, погибший в своем лабиринте

Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…


Белый Клык. Любовь к жизни. Путешествие на «Ослепительном»
Автор: Джек Лондон

В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».


Скверная компания

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный хирург
Автор: Джеймс Уайт

«Космический госпиталь» Джеймса Уайта не прост один из знаменитейших сериалов за всю историю научной фантастики, не просто оригинальнейшая из «космических опер» нашего времени, но – истинное ЯВЛЕНИЕ В ЖАНРЕ! Над невероятными похождениями бригады межгалактических врачей смеются уже несколько поколений любителей фантастики – в том числе и в нашей стране. Потому что «Космический госпиталь» – это ЕДИНСТВЕННАЯ фантастическая сага, в которой приключения и юмор переплетены настолько плотно, что отделить одно от другого практически НЕВОЗМОЖНО!..


Вопль впередсмотрящего [Повесть. Рассказы. Пьеса]

Новая книга Анатолия Гаврилова «Вопль вперёдсмотрящего» — долгожданное событие. Эти тексты (повесть и рассказы), написанные с редким мастерством и неподражаемым лиризмом, — не столько о местах, ставших авторской «географией прозы», сколько обо всей провинциальной России. Также в настоящее издание вошла пьеса «Играем Гоголя», в которой жанр доведён до строгого абсолюта и одновременно пластичен: её можно назвать и поэмой, и литературоведческим эссе.Анатолий Гаврилов родился в 1946 году в Мариуполе. Не печатался до 1989 года.


Наследник рода Ривас. Часть 1
Автор: Св Ск Са
Жанр: Фэнтези

Фентези. Донельзя оригинальный сюжет - попаданец в тело ребёнка. Никаких сверхзадач, типа борьбы с мировым злом, не ставится. Главное для него - устроиться в этом мире, причём устроиться так, чтобы другим неповадно было.


Кривой домишко

Помните английскую песенку в переводе Корнея Чуковского: «А за скрюченной рекой / В скрюченном домишке / Жили летом и зимой / Скрюченные мышки»? Для жителей особняка «Три башни» эта песенка весьма актуальна — разросшийся пристройками коттедж, населенный большой шумной семьей, действительно напоминает тот самый «скрюченный домишко». В таком доме просто обязана царить веселая кутерьма. Но однажды там стали совершаться убийства…


Другие книги автора
Сельская честь

«Вернувшись с военной службы, Туридду Макка, сын тетки Нунции, важно прогуливался каждое воскресенье на площади в форме стрелка и в красном берете. Девушки пожирали его глазами, отправляясь к обедне укутанные с носом в мантильи, а мальчишки кружились вокруг него, как мухи. Он привез также с собою трубку с таким изображением короля верхом на лошади, что тот был точно живой, а зажигая спички, Туридду чиркал ими сзади по штанам, приподнимая ногу кверху, словно он собирался ударить кого…».


Призвание сестры Аньезе

С большой долей иронии Джованни Верга описывает «призвание» своей героини уйти от мира — она постригается в монахини не во имя веры, а чтобы обеспечить себе на старости лет кусок хлеба, так как семья ее разорилась и жених отказался от нее.


Семья Малаволья

Перевод с итальянского и примечания Анны Бонди Под редакцией А.М. Евлахова Государственное издательство «Художественная литература» Ленинград 1936.


Война святых

В новелле под характерным названием «Война святых» Верга с большой долей юмора показывает, как почитание крестьянами святых только своих приходов приводит к кровавым столкновениям и семейным ссорам. Антиклерикальная позиция Верги видна уже в названии новеллы, которая в рукописи носила еще более откровенно-сатирическое заглавие: «Да славится святой сапог!». Эти слова Верга сохранил в речи одного из персонажей: «Да славятся мои сапоги! Да славится святой сапог!».