Горстка людей
Авторы: Анна Вяземски
Жанр: Историческая проза
Цикл: Книга карманного формата №53
Формат: Полный
Всего в книге 45 страниц. Год издания книги - 2001.
Действие книги современной французской писательницы Анны Вяземски происходит в русской помещичьей усадьбе в 1916–1917 годах. Герои романа оказываются в гуще революционных событий, которые приносят разрушение и смерть и заставляют их уехать из родной страны. На русском языке публикуется впервые.
Читать онлайн Горстка людей
Моему брату Пьеру
От Василия Васильева (Москва)
Мари Белгородски (Париж)
10 февраля 1994
Мадам,
Простите великодушно, что пишу Вам, хотя мы с Вами никогда не были представлены друг другу и незнакомы.
Я являюсь дальним родственником и другом Вашей двоюродной бабушки Наталии Белгородской, скончавшейся в Америке восемь лет назад. Вы о ней наверняка слышали. Она была женой князя Владимира Белгородского, зверски убитого в своем поместье Байгора 15 августа 1917 года. Этот замечательный во всех отношениях человек приходился, как Вам известно, старшим братом Вашему деду Мише.
Еще в самом начале своей болезни Ваша двоюродная бабушка Наталия отдала мне на хранение дневник (мы в России называем такого рода записки «Книга судеб»), который вел ее муж в 1916-м и 1917 году. Из него можно многое узнать о быте русского поместья и о приходе большевизма. Он представляет большую ценность как человеческий и исторический документ, и мне бы хотелось, чтобы Вы его прочли. То, что он уцелел, само по себе чудо! Женщина по имени Паша, служившая в Вашей семье, сберегла его и затем отдала Вашей двоюродной бабушке Наталии перед тем, как она покинула страну вместе с Вашим дедом и его семьей. Пересечь всю Россию, охваченную Гражданской войной, и добраться до Крыма — это же настоящий подвиг!
Наталия Белгородская была очень привязана к Вашим деду и бабке, которые много ей помогали после гибели мужа. Она также была крестной матерью Пети, Вашего отца. С его женой, француженкой, и с Вами ей так и не довелось встретиться. Думаю, она жалела об этом. Но, не правда ли, такова общая участь многих эмигрантских семей, рассеянных по всему свету?
Я буду проездом в Париже 11–12 марта и был бы счастлив встретиться с Вами и рассказать подробнее о «Книге судеб». Если на то будет Ваше желание, Вы сможете позвонить мне в гостиницу «Пантеон», где я собираюсь остановиться.
С искренним уважением,
Василий Васильев
Вот такое письмо я получила неделю назад, и, хоть убейте, все эти родственные дела для меня полная абракадабра. Мне ничего не говорят имена отправителя Василия Васильева, моей якобы двоюродной бабушки Наталии и ее мужа Владимира. Только название Байгора я, кажется, смутно помню.
Тем не менее это письмо адресовано мне и никому другому.
Меня зовут Мари Белгородски, мне сорок лет, я француженка. Русская фамилия досталась мне от отца, он родился в Петербурге в июне 1916 года. О нем и его семье я почти ничего не знаю. Они эмигрировали из России в 1919-м, полагая, подобно многим, что коммунистический режим долго не продержится, что красных прогонят и они вернутся домой. «Кто бы мог подумать, что мы покидаем родину навсегда» — от скольких эмигрантов можно было услышать эти слова!
Мои дед и бабка, мой отец Петя и его сестра Елена получили французское гражданство незадолго до Второй мировой войны. Означает ли это, что они потеряли надежду когда-нибудь возвратиться на родную землю? Наверно. Мне жаль, что они не дожили до падения Берлинской стены и не увидели того, что за ним последовало, — конца коммунистического режима. Еще мне жаль, что я так мало знала их. Дед и бабушка умерли, когда мне не было и десяти лет, а отец — когда мне исполнилось пятнадцать. Боль этой утраты была так велика, что я постаралась забыть его, иначе я не смогла бы жить дальше.
Сегодня я понимаю, что точно так же поступил в свое время он сам, чтобы выжить. Решив стать гражданином Франции, он поставил крест не только на стране, где родился, но и на ее традициях, и на памяти о ней, строго-настрого запретив себе всякую ностальгию. Взрослая жизнь, которую предстояло строить, была для него важнее пусть богатого, пусть романтичного, но прошлого. Он смотрел вперед, а не назад. И умер слишком рано, не дожив до того возраста, когда человек неизбежно ощущает потребность оглянуться на свое прошлое и, если возможно, кому-то передать то, что от него уцелело.
Его сестра, его двоюродные братья и сестры могли бы тогда принять эту, так сказать, эстафету. Но не получилось. Они жили кто в Испании, кто в Америке, кто в Англии, тоже получив иностранное гражданство.
Когда я была маленькой, родные иногда собирались все вместе. Мне они казались очень веселыми и полными сил. Разговаривали на нескольких языках сразу. В те редкие вечера в их обществе отец как-то вдруг преображался и с удовольствием говорил о летних днях в Байгоре, замерзших каналах Петрограда, морских купаниях в Ялте. Имена и названия будоражили мою фантазию. Не так, правда, как рассказы тети Елены. Больше всего я любила слушать про льва.
Если верить тете, моя бабушка Ксения бежала из России с двумя детьми и со своим любимцем — львом. Она захватила с собой немного драгоценностей и совсем мало вещей, потому что времени на сборы не было. Зато взяла льва. Лев был, конечно, ручной, однако имел привычку бросаться на кого вздумается, и его за это не наказывали. Увы, того, что сходило с рук в царской России, не потерпели в парижском предместье, где нашла приют моя бабушка. Мэру поступила жалоба от соседей, и он пожаловал лично, чтобы разобраться. Лев прыгнул на него — и тем решил свою участь. Невзирая на слезы и мольбы изгнанников, его расстреляли из карабина. Печальный конец русского льва.
