«Скучать по Казахстану
Не буду, перестану…»
Агния БАРТО. Переводы с детского.
— Если они нас поймают, то обязательно убьют. Обязательно, — сказал старший. — Ну, тебя-то, может быть, еще пожалеют, а меня…
Младший кивнул.
Они шли без дороги, в голой степи. Город давно остался за холмом, и вокруг теперь не было признаков жилья, только кое-где, в начинающем цвести ковыле, возвышались странные угловатые камни.
— А за что нас убьют? — спросил младший; глаза у него внезапно округлились от страха.
— Мы ведь преступники, — деловито пояснил старший, шмыгнул носом и поправил криво сидящие на носу очки. — Сбежали из дому. Ну, ты-то из дому, — опять поправился он. — А я-то… Я же наврал, что нас из интерната на каникулы отпустили. Там не бывает каникул. Там как тюрьма. А я сбежал…
Помолчали. Они шли поодаль друг от друга, но теперь младший старался держаться поближе к старшему.
— Твой интернат мама дурдомом называет, — сказал младший.
— Ну да, это и есть дурдом. Забор там, колючая проволока… Только я все равно сбежал. Мне знаешь, кто помог?.. То-то.
— А какие они? — спросил он почти шепотом.
— Кто?
— Те, что за нами гонятся.
— Ну, такие… — старший немного подумал. — На мотоциклах с колясками. С забинтованными головами. И с уколами в руках… Ну, я тебе говорил.
Он ничего подобного не говорил, но младший промолчал. Еще чего доброго, получишь подзатыльник. А этих, на мотоциклах, он видел: на старой афише, на стене кинотеатра «Арман», в котором давно уже никаких фильмов не показывали.
Они поднялись на сопку. С нее были видны трубы и дымы — а больше ничего, как будто город тоже спрятался. А впереди были новые сопки, и они поднимались одна за другой все выше и выше, волнами.
— Мама нас ищет, наверное, — неуверенно сказал младший.
— Маму они уже взяли, — ответил старший. — Пытают и спрашивают, где мы.
— Пытают? — испугался младший.
— А то как же… Только чего ее пытать — она же не знает, где мы.
Они добрались до самой вершины и присели в куцей тени каменного обломка. Небо было ослепительно синим, солнце пекло, как в июне, хотя был лишь конец марта, и ветер, налетавший из-за сопок, пробирал до костей. Старший — его звали Славик — достал из рюкзачка фляжку и кусок хлеба с сыром. Откусил, передал младшему. Фляжка была старая, армейская — кажется, ее отец из армии привез. Младший опасливо отпил из нее: отец заметит пропажу, будет дело…
— Не боись, — как бы прочитав его мысли, сказал Славик. — Мы будем под защитой. Там все преступники перестают быть преступниками. Как только, допустим, убийца, входит в Город Драконов, его уже перестают искать. Он под защитой, понимаешь? Только выйти обратно не может.
Младший кивнул.
— Когда-то вся земля была их царством. Видишь обломок? — Славик хлопнул по горячему шершавому каменному обломку. — Это остатки их городов.
— А куда они делись?
— Города-то?
— Нет, драконы.
— Ну, куда… Те, кто спасся, укрылись в своем городе. Этот город, понимаешь, трудно найти. Его поискали-поискали, да и плюнули. Построили свои города, шахты…
— Но драконы же сильные. Почему они не отнимут назад свою землю?
— Людей очень много, — пояснил Славик. — У людей — машины, гранаты, автоматы, — много чего. Или вот ракета, например. Бац — и нету дракона.
— А у драконов же тоже огонь изо ртов…
— Что огонь! Только в ближнем бою. А ракетой можно выстрелить знаешь откуда? Из Москвы. И она сюда прилетит, и — бац!
Он поболтал оставшейся во фляжке водой, завернул крышечку на цепочке. Вздохнул.
— Вставай. Пора идти.
* * *
Вечерело. Поднимался ветер, и младший, одетый в вельветовую курточку, ежился. Нос у него становился синим, и руки — тоже.
Руки он прятал в карманы штанов — вытертых порванных джинсиков, из которых Славик уже вырос.
— Долго еще? — спросил он. Ноги у него до того устали, до того ныли и болели, что казалось, будто кто-то невидимый выворачивает их, как выворачивают из земли палки. Славик пожал плечами. Поднял голову. Откуда-то — казалось, что из-под земли — нарастал странный гул. Младший тоже стал смотреть вокруг. Но ничего не менялось, гнулся под ветром ковыль, древние черные камни немо глядело на него.
— Да ты не туда смотришь, — Славик толкнул младшего, Женю. — Во-он там.
Женя тоже задрал голову. В темнеющем небе серебрился самолет.
Гул от него катился по степи, накатывал на сопки и отражался, как огромный невидимый мяч.
— Это за нами? — младший в ужасе ухватил Славика за рукав.
— Не… Это в Павлодар. Город такой. Далеко. Там большой аэропорт.
Они проследили, как серебряная точка, пересекая стрелы темнеющих облаков, скрылась вдали.
— Славка! Я устал, — сказал младший.
Славик вздохнул.
— Мало каши ел, значит… А в лапы этих, на мотоциклах, хочешь?
— Я к маме хочу.
— Мама тебе тоже задаст…
— Тебе сначала. Ты же большой!
Славик насупился. Действительно, перспектива была удручающей.
Мама, когда была не в себе, могла и за волосы оттаскать.
Однажды он от нее под кроватью спрятался — так она его шваброй оттуда выгоняла. Голову рассекла…
* * *
Солнце скатывалось все ниже и ниже. От сопок вытягивались густые ледяные тени. Младший все чаще ежился, и все глубже совал руки в карманы, но это не помогало.
