Предисловие.
Глава I.
Первые дни после освобождения и создание журнала «Гласность»
Очевидное с первого дня участие КГБ в перестройке
Известность и влияние публикаций «Гласности»
Периодика «Самиздата», «свободные» государственные СМИ и Сумгаит
На что существовала «» и ее первый разгром
Глава II. 1988–1991 годы.
Восстановление журнала
Психиатрия и второе «перестроечное» в отношении меня уголовное дело
Первый опыт военного положения в СССР и наш арест в Армении
Побоище в Тбилиси и «Золотое перо свободы»
Гибель Андрея Дмитриевича Сахарова
Конец журнала «Гласность»
За рубежом и экзамен Собчака
Рассказ Яна Ольшевского и Борис Ельцин
Активизация КГБ перед путчем
Прослушка, перлюстрация
Информационная блокада
Выступление в Петербурге о приходе к власти КГБ и путч
Глава III. 1991–1995 годы. Реформы Гайдара и разгром демократического движения.
«Шоковая терапия» России и начало ее раздела
Катастрофическое поражение Соединенных Штатов в холодной войне
«Победители», конференция в Амстердаме. Переворот 1993 года
Аэропорт Шереметьево и другие приключения
Реклама Гайдаром «русского фашизма» и конференции «КГБ: вчера, сегодня, завтра»
Эпопея с «Советским писателем» и третий разгром «Гласности»
Государственный переворот. Кровавый разгром парламента
III конференция «КГБ: вчера, сегодня, завтра»
Зловещий девяносто четвертый год
Убийство моего сына — Тимоши
Жизнь после убийства Тимоши
Глава IV. 1995–2003 год.
Трибунал о Чечне
Виктор Орехов
Новая попытка заманить меня в Кремль и невозможность хоть что-то полезное сделать в Чечне
Международный уголовный суд
Попытки уговорить, купить, запугать в начале правления Путина
Возвращение коллекций
Кавказские рабочие проекты
Завершение разгрома правозащитного движения
Подведение итогов. Формальная гибель гражданского общества
Конференция в Чикаго
Конец «Русской мысли»
Последний проект — четверть века Хельсинкским соглашениям
Шестая, седьмая, восьмая и последняя, девятая конференции «КГБ: вчера, сегодня, завтра»
Конец фонда «Гласность»
Послесловие. Три документа
Я знаю, что мои статьи последних лет у многих вызывают недоумение, у других — даже сожаление. В них много критики людей, с которыми меня теперь хотели бы объединить — некоторыми наиболее известными сегодня диссидентами и правозащитными организациями, казалось бы самыми демократически ориентированными средствами массовой информации и их редакторами и, наконец, правда изредка, даже с деятелями современного демократического движения, которые теперь уже всё понимают, и даже начали иногда говорить правду. Сегодня получается, что я не только поддерживаю (пусть и совсем иначе) критику в их адрес правительственной, циничной и откровенно клеветнической и окончательно продавшейся российской печати, но даже как бы ставлю их рядом, отношусь одинаково и к преступной кровавой организации захватившей власть в нашей стране и к ее иногда и временами искренним противникам.
И вот теперь целая книга, впрочем, написанная три года назад, которую можно понять точно так же.
Но это ошибочное понимание. И сути моего отношения к этим совсем разным частям русской жизни, и причин, вынуждающим меня писать именно это и именно так. Вкратце попытаюсь разъяснить.
К ставшим наиболее известными диссидентами старшего поколения (примерно десятку) дискредитировавшими и в значительной степени способствовавшим уничтожению демократического движения в России, я отношусь как в прошлом хорошим, но очень недалеким и тщеславным людям, когда-то исполненным лучших намерений и успевшим в вегетарианские годы правления Хрущева и первых лет Брежнева, сделать что-то полезное. Не больше чем многие другие. Но ставшим необычайно известными, когда время наступило совсем иное, а никто из них не оказался способен это понять. К власти в России шли (и пришли) убийцы, хорошо подготовленные, с мощной преступной организацией и большим очень специфическим опытом, но им было невыгодно обнаруживать свои цели и свои способы их достижения, им нужны были ширмы и декорации, а потому не себя, а наиболее недалеких и честолюбивых из диссидентов они назвали победителями, сделали самыми известными и убедили их на всех углах (телеканалах и газетах) говорить, что в «России произошла бескровная демократическая революция» и теперь наступила «наша власть». Еще хуже на первый взгляд я отношусь к назвавшим себя демократическими СМИ, ничего приличного не имевшими за спиной, созданными генералами КГБ Аксеновым и Бобковым. Всем этим телевизионнным «Взглядам», «Прожекторам перестройки» и НТВ, созданным в 90-м радиостанциям и газетам игравшим в свои игры и знавшим больше, чем эти несколько оболваненных диссидентов, провозглашенных ими продолжателями дела Сахарова, как будто Андрей Дмитриевич мог согласиться принять участие в уничтожении основной опоры русской демократии — миллионного движения «Демократическая Россия» и важнейшей части «Мемориала», как общественно-политической организации. В те годы — лидера и силы организующей всю русскую интеллигенцию в их борьбе за демократию в России в уничтожении «Русской мысли» и последней из них — «Гласности».
