— Вилли! Вилли! Ты где?
«Что ж ты так орёшь?»
Человек попытался плотнее втереться боком в глинобитную стенку дома, крепче закрыл глаза и сделал вид что его здесь нет.
«Я сплю»
Вставать и тащиться с этими дурами за две мили к морю не хотелось. Вот абсолютно.
— Вилли!
Визгливый голос продолжал своими переливами лезть в уши. Вокруг зашевелились остальные жильцы дома.
— Вил. Вставай и вали отсюда. Визгля всех достанет.
По ноге не больно, но вполне увесисто прилетело из темноты.
«Сэм»
Это было серьёзно. С Сэмом не рисковали связываться даже эти чернож…ые ублюдки. Сэмуэл хоть и был худ и невысок ростом, но характер имел совершенно мерзкий и злопамятный. И дрался он всегда так, будто в последний раз.
«Хрен с вами!»
— Иду! Заткнись, стерва.
Бывший второй пилот семьсот пятьдесят седьмого, так и не долетевшего из Ванкувера в Токио, Уильям Маршалл, ныне известный всем, как просто Вилли, сел, протёр сухими и пыльными ладонями лицо и, наконец, окончательно проснулся.
Очередное жаркое лето с его зноем, пыльными ураганами и сухими грозами осталось позади. Сто восемьдесят четыре человека, намертво привязанные к источнику у лежащего на боку корабля, пережили его гораздо легче, чем в прошлые годы. Во-первых, число едоков сократилось больше чем в два раза, а значит и норма воды на каждого выросла вдвое. Во-вторых — русские. Они привезли почти полтонны картофеля и лука, что здорово обогатило местный рацион.
Вил почесал криво обстриженный затылок и, с тоской поглядев на большой общинный дом, где спали его жена и дочь, побежал к кухне. Мысли о приплывших с юга русских не оставляли его ни на миг вот уже четыре месяца. С тех пор, как полковник и пастор затеяли этот дурацкий абордаж. Зачем они это сделали, Вил не понимал. Почему нельзя было договориться?
А потом к нему втихаря подошёл Пит и сообщил такое… Он, Уильям Джозеф Маршалл, оказывается, был в списке! Вместе со своей женой, бывшей стюардессой, и годовалой дочерью. Это было счастье. Надежда. Свет.
Чёрт его знает, что ждало их ТАМ. Но хуже чем здесь — уже не будет. Это Вил понимал совершенно отчётливо. Пит попросил его не болтать и отвалил, но бывший второй пилот не утерпел и, в итоге рассказал обо всём жене. Лили его не поняла. Она отвела мужа подальше от чужих ушей и, прижимая к себе ребёнка, устроила истерику. Ехать неизвестно куда женщина просто боялась. Она недолго думая объявила ему, что он, Уильям Маршалл, хочет так же как и остальных ПРОДАТЬ её этим ужасным русским. Как и её лучшую подругу, ещё из ТОЙ жизни, Надин. Грязный и пыльный посёлок, прилепившийся к борту корабля, вдруг показался женщине самым прекрасным и безопасным местом на земле.
Пилот пригорюнился. Кто ж знал, что Надин тоже была в списке? Бывшая стюардесса из его экипажа плакала и упиралась, но эти уроды избили её палками и угнали к морю. Он тогда едва сумел отстоять СВОЮ жену. Крики и плач стояли над посёлком. Этот долбанный абордаж встал общинам очень дорого.
Вил хлебал жидкую рыбную похлёбку и страдал. Месяц ссоры с любимой дался ему очень нелегко. Издалека он видел, что и Лили выглядит не лучшим образом.
«Будь что будет — сегодня же пойду мириться!»
Приняв решение Вил шустро дохлебал мерзкое варево, сунул ложку за пазуху и вприпрыжку помчался за остальными рыбаками к морю. Настроение бодро пошло вверх.
Сборная команда рыбаков от всех общин поселения состояла из десятка мужчин и полутора десятков женщин. Мужчины пытались рыбачить со спасательного плотика, закидывая сети, а женщины разбредались по берегу в поисках моллюсков и следили за расставленными удочками. К счастью в этой пустынной местности дикими зверями и не пахло. За всю свою жизнь здесь Вил ни разу не видел ничего крупнее змеи. Хотя, как рассказывали охотники и вернувшиеся члены экспедиций, следы в степи имелись. И весьма неприятные.
Начало светать и серые рассветные сумерки понемногу стали рассеиваться. Куцая колонна во главе с Визглёй шла в сотне шагов впереди и Вил слегка поднажал.
«Первым делом — искупнусь!»
Красноватая глиняная пыль — мелкая как сильно молотый кофе, достала окончательно. Впереди показался пляж и послышался мерный шум прибоя. Не выдержав, Вил обогнал свою бригаду и, на ходу сдирая с себя лохмотья, ломанулся в воду.
«Мыться! Да! Да! Да!»
Какое это было наслаждение! Наплевав на все свои обязанности, лётчик, позабыв обо всём, с восторгом нырял, а потом, заорав от удовольствия, размашисто поплыл прямо в открытое море. Подальше от этого опостылевшего берега. От этой жизни.
— Вил! Далеко не заплывай.
Голоса с берега едва доносились до его слуха.
«Пошли вы…»
Перевернувшись на спину, Вил долго смотрел в светлеющее небо и наблюдал, как одна за другой на нём гаснут звёзды. Вокруг не было ничего. Только солёная вода и небо над головой.
«Пора работать»
Пилот перевернулся и от неожиданности едва не утонул, позабыв даже болтать ногами.
Прямо на него, из тьмы, лежащей на западе, шла та самая чёрная лодка.
