«Фейки» (fakes), связанные с ними представления о «постправде» (post-truth) – тематика, без которой невозможно обойтись при попытках осмысления современной публичной коммуникации, медийного пространства, политических технологий. Этим феноменам, объяснению их природы, способам борьбы с ними или хотя бы – нейтрализации, посвящаются специальные конференции, законодательные и другие нормативные инициативы. Однако технологии создания, каналы трансляции фейковой информации расширяются и ветвятся, проблема осознается как все более глубокая и далекая от разрешения.
Авторы данной монографии не пытаются найти окончательное решение проблемы фейков. Любые попытки лечения должны опираться на как можно более полную симптоматику, по возможности точный диагноз и анамнез – как уяснение факторов, условий, порождающих дискомфорт, раздражающих своей непонятностью и нежелательными следствиями явлений, историю их развития. А фейки порождают весьма явныо ощутимый дискомфорт – не только когнитивный, но и правовой. И самое неприятное в истории с ними, что поспешные правовые решения принимаются без внятного понимания как природы, причин фейков, так и последствий их распространения. А применение фейков распространяется все шире: недобросовестная реклама и пропаганда, политическая и экономическая конкуренция, медийные ресурсы, СМИ, блогеры и журналисты в погоне за хайпом, сомнительные эксперты и пророки – несть им числа. Историки обнаруживают фейки у истоков ставших каноническими традиций.
Данная монография открывается материалом круглого стола, в котором приняли участие историки, коммуникативисты, лингвисты, социологи, философы, фактически – междисциплинарного мозгового штурма с целью выявить возможные подходы, измерения, в которых можно рассматривать фейки, чтобы выстроить, по возможности, полное «стереометрическое» представление об этом феномене. Такое рассмотрение позволило далее перейти к анализу коммуникативно-цивилизационной природы фейков, таких как оценочно-эмоциональные факторы в формировании и динамике смысловой картины мира, институционализации этих факторов в современных медийных технологиях. Следующим шагом стало детальное рассмотрение семантики и прагматики фейков, их зависимости от целевых контекстов, социально-культурных практик. Рассмотрение технологий и применений фейков (от литературного творчества и социальных сетей – до конфликтов исторической памяти и информационных войн), выявляет весьма неординарное персонологическое измерение фейков, дисбаланс между правами, свободой и ответственностью в публичной коммуникации, возрастающий в этих условиях запрос не только и не столько на социальный контроль, сколько на личностную ответственность. Тем самым акцент в осмыслении фейков переносится с оценки истинности на отношение к истине, на феномен «взятия слова» и ответственности за высказанное.
Книга продолжает серию коллективных монографий, подготовленных международным коллективом авторов, сотрудничающих с 2018 года в исследовательском проекте «Механизмы смыслообразования и текстуализации в социальных нарративных и перформативных дискурсах и практиках», реализуемым под руководством С.Т. Золяна на базе Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта и поддержанным грантом Российского научного фонда № 18-18-00442. Ранее были подготовлены монографии «Между миром и языком: текст и смысл в коммуникативном контексте» и «Идентичности: семиотика репрезентации и прагматика позиционирования».
Авторы приносят глубокую и искреннюю благодарность редакциям журналов «Медиалингвистика», «Наследие», «Неприкосновенный запас», «Общество. Коммуникация. Образование», «Публичная политика», «Слово. ru. Балтийский акцент», «Человек. Культура. Образование», «Иностранные языки в высшей школе», «Przegląd Rusycystyczny», «Russian Journal of Communication», в которых были опубликованы первые версии ряда текстов и фрагментов, вошедших в данную книгу. Авторы признательны также магистрантам межкампусного курса НИУ «Высшая школа экономики» «Публичная коммуникация: технологии и оценка эффективности» за участие в анализе ряда фейк-кейсов. В подготовке книги к изданию важное участие принимала преподаватель Балтийского федерального универститета имени Иммануила Канта Т.В. Белецкая.
Авторство текста монографии распределено следующим образом:
Золян С.Т. – Раздел 5.1.
Пробст Н.А. – Раздел 4.3.
Сладкевич Ж.Р. – Глава 2 (введение); разделы 3.2; 4.1.
Тульчинский Г.Л.-Предисловие; главы 1; 2; разделы 3.1; 3.3; 4.2; 5.2; Заключение.
1
Вступление: фейки – тексты, смыслы, люди[1]
Золян С.Т.: Коллеги, поскольку тема фейков необъятна, попробуем очертить рамки нашей дискуссиии. Мы попытаемся рассмотреть проблему фейков как логико-семантическое и прагмасемантическое явление. Начнем с самых простых допущений. Если под фейком понимать нечто ложное, несоответствующее действительности, то определим фейк как высказывания, не соответствующие истине. Но даже в этом случае оказывается возможны три определения фейковости – в зависимости от того, какую из трех концепций истинности мы выберем: корреспондентную, согласно которой истинность высказывания определяется соответствием действительности, или – когерентную, в которой определяющим фактором оказывается непротиворечивость и соответствие формам определённого дискурса. И, наконец, есть прагматическая теория истины, согласно которой истина то, что, согласуясь с практикой, в данном случае приносит нам выгоду, или, по крайней мере, помогает выжить. Разумеется, на основе этих трех основных подходов возможны различные варианты. На основе каждой из этих концепций истины можно дать определение фейковости: это несоответствие действительности, несоответствие дискурса и несоответствие тому, что нам выгодно. Это, если связывать фейковость с содержанием информации. Заметим, что второй и тем более третий подходы релятивизируют само понятие истины, поэтому, применительно к этим концепциям, не может быть независимой от контекста универсальной и единственной истины. Место истины занимают различные «правды» и даже «постправды». Безусловно, это сильно подрывает возможность найти универсальное определение фейковости: если нет универсального определения истинности, то не может быть и подобного определения ложности.
