Нет лучшего способа испортить идеально мирный полет, как весь путь провести между двумя совершенно незнакомыми людьми. Я всегда занимаю места у прохода или у окна, но этот рейс был переполнен людьми, и бесполезная дамочка у стойки регистрации сказала мне, что других мест нет.
Пожилой джентльмен слева продолжает поглядывать на меня и улыбаться, вероятно, надеясь, что я заведу с ним светскую беседу, но я просто не в настроении быть доброжелательной. Я оставляю Портленд, оставляю позади жизнь, которую знала, и чувствую, что единственная вещь, на которую я сейчас способна - это молчать и молиться, надеясь, что это было правильным решением.
Сегодня утром мой отец выдал бурную лекцию, подробно объясняя мне, какой, оказывается, я ужасный человек, когда сказала ему о своем десятичасовом рейсе в Детройт, чтобы жить с его сестрой, моей эксцентричной тетей Ди. Мои родители — особенно отец — всегда управляли моей жизнью. Именно поэтому я уезжаю.
Я следовала указам отца двадцать один год, и это не принесло мне ничего, кроме страданий. Я готова принимать собственные решения в том, что лучше для меня.
В то время как другие пассажиры рассаживались, я быстро пролистала свои сообщения. Они так и пестрят гневом отца.
«Прекрати этот абсурд с обновлением своей жизни и вернись в дом, которому принадлежишь, где ты в безопасности» — писал он миллионами различных вариаций.
Я покачала головой и закрыла свой телефон, прежде чем вложила его в карман спинки сиденья передо мной. «Папа, я не могу» — бормочу про себя.
Мать и её сыновья-близнецы расположились на трех креслах передо мной. Они сидят в первом ряду около стены, которая отделяет первый класс, богачей, которые могут позволить себе такие билеты — от остальных, нас, смиренных пассажиров автобусов.
Прикидываю на глаз, что близнецам примерно двенадцать или около того. Их каштановые волосы торчали из-под одинаковых бейсболок, которые мальчики глубоко натянули на головы. Кепки в одной тематике с красными рубашками с изображениями какого-то парня-борца. Я помню, как мы с моим младшим братом смотрели телевизионное шоу, когда последний проходил через фазу любви к такому роду вещей.
В этот момент я замечаю очень высокого, широкоплечего мужчину в джинсах и голубой рубашке на пуговицах, с засученными рукавами по локоть, вошедшего в самолет. Даже с рубашкой на нем я могу утверждать, что под ней находится гора мышц. Было видно, как натянулась ткань против его грудных мышц и бицепсов. Сложные татуировки покрывают каждый дюйм его открытой кожи на руках, и я немедленно понимаю, что он из тех парней, о которых моя мать всегда меня предупреждала — они ничего не делают, чтобы уменьшить свою привлекательность.
Я прикусываю губу, когда мои глаза сканируют его дальше, и отмечаю темные волосы на голове. Немного длинные, они уложены в совершенном беспорядке. Мощная линия подбородка слегка покрыта щетиной, как будто он забыл побриться сегодня утром, и тот факт, что его нос не идеально прямой — он был сломан раз или два — делает мужчину ещё привлекательнее. Опаснее.
То, как он ведет себя, дерзко вскинув подбородок, излучает уверенность. Все в нем говорит, что ему нет ни до кого дела, и это является самой привлекательной чертой в мужчине. И, это тело ... Ох!
Оно невероятно восхитительно и принадлежит обложкам журналов. Мужчина создан для сотен тысяч женщин, чтобы они наслаждались, пожирая его глазами, потому что на самом деле, это именно то, что я сейчас делаю.
И я наслаждаюсь каждой минутой.
Мое сердце замирает на миг, когда этот мужчина встречается глазами со мной. Когда я не сразу отворачиваюсь, небольшой намек на улыбку играет на его полных губах. Все ещё загипнотизированная, я вдруг поняла, что до сих пор думаю о его теле. Я закусила губу.
Он подмигнул мне, будто точно зная, что творится в моей голове, прежде чем проскользнул в пустой ряд сидений в первом классе. Короткий, худой мужчина с маллетом* на голове и бородой занимает место у прохода рядом с ним.
Я опускаю голову на спинку сиденья и вздыхаю, ощущая жар в щеках. Этот мужчина опасно сексуальный и определенно не мой тип.
Два мальчика передо мной начинают махать руками над головой.