Они придут, вернутся снова, пока вращается земля.
Он не срывал с деревьев листья. Неужто он загубит человеческую душу?
Редьярд Киплинг
Рим, Италия. Шестнадцать месяцев назад
Джош Райдер прильнул глазом к видоискателю и навел фотоаппарат на охранника, спорившего с молодой мамашей. Волосы этой дамы были выкрашены в такой огненно-рыжий цвет, что ее голова была будто объята пламенем. Осмотр коляски быстро выходил за рамки обычной рутины, и Джош подошел ближе, чтобы сделать еще один снимок.
На самом деле фотограф просто убивал время в ожидании прибытия делегации видных политиков из нескольких ведущих мировых держав, которым на сегодняшнее утро была назначена аудиенция у Папы. Однако он уже начинал беспокоиться, наблюдая за этой сценой. Вокруг толпились другие журналисты и зеваки. Публика не обращала внимания на спор или теряла терпение, наблюдая за ним. По всему миру ежедневно и ежечасно происходят обыски, но опасность все равно постоянно угрожает жизни каждого человека. Она похожа на въевшийся запах дыма.
Вдалеке раздался звучный звон колокола. Призыв верующих на молитву никак не сочетался с пронзительным голосом молодой женщины, которая никак не могла успокоиться. Вдруг она с силой толкнула коляску прямо на охранника. В этот момент Джош добился той самой четкости изображения, которую он называл идеальным кадром. Именно такие снимки с жадностью хватают газеты, именно такого рода конфликты издатели жаждут увидеть на пленке.
Райдер услышал грохот.
Затем сверкнула вспышка голубовато-белого света.
В следующее мгновение мир взорвался.
Юлий и его брат укрылись в тени алтаря и шепотом обсуждали последнюю часть своего плана. Оба держали руки на рукоятках кинжалов, готовые к тому, что в любой момент из темноты могли выскочить воины императора. В Риме, в год триста девяносто первый от рождения единого Бога, языческие храмы уже перестали служить защитой и укрытием своим жрецам. Обращение в христианскую веру теперь происходило не по доброй воле, а согласно высочайшему указу. Сопротивление считалось преступлением, наказанием за которое была смерть. Кровь, пролитая во имя церкви, называлась не грехом, а лишь ценой победы.
Братья договорились, что Драконт останется в храме еще на час, а затем встретится с Юлием у гробницы, расположенной рядом с городскими воротами. Пышная погребальная процессия, устроенная сегодня утром, явилась отличным отвлекающим ходом, и все же братьев не покидало беспокойство. Все зависело от того, насколько гладко пройдет последняя часть плана.
Юлий накинул капюшон, скрывающий лицо, прикоснулся к плечу брата, попрощался с ним, пожелал удачи и крадучись вышел из базилики. Он держался в тени стен на тот случай, если кто-то следил за храмом. Вдруг послышался приближающийся топот копыт и стук колес по булыжной мостовой. Юлий прижался к каменной стене, застыл и затаил дыхание. Колесница проехала мимо.
Он пошел дальше, уже добрался до края портика, и вдруг тишину разорвал сердитый крик, раздавшийся у него за спиной и похожий на внезапный камнепад:
— Покажите мне, где сокровищница!
Именно этой катастрофы Юлий и его брат боялись больше всего. Именно ее они обсуждали так долго. Драконт дал ясно понять, что Юлий должен довести дело до конца, даже если храм подвергнется нападению. Ему ни в коем случае нельзя было возвращаться, чтобы помочь брату. Сокровища, которые предстояло спасти Юлию, были важнее человеческой жизни, даже пяти, да что там пяти — важнее пятидесяти жизней.
Но тут прозвучал острый как бритва крик, проникнутый болью. Юлий забыл обо всем и бегом вернулся в храм, к алтарю.
Его брата не было там, где он с ним расстался.
— Драконт?
Молчание.
— Драконт?
Где же он?
Юлий медленно прошел по боковому проходу храма, погруженного в темноту, затем свернул в следующий. Он нашел Драконта лишь тогда, когда споткнулся о его тело, распростертое на полу.
Юлий подтащил Драконта ближе к мерцающим факелам. Кожа брата уже приняла мертвенно-бледный оттенок. Под распоротым одеянием была видна шестидюймовая горизонтальная рана на животе. Она пересекала вертикальный разрез, доходивший до самой промежности.
Юлий ощутил приступ тошноты. Ему уже приходилось видеть выпотрошенные тела людей и животных. Обычно он удостаивал их лишь мимолетным взглядом. Но одно дело — животные, принесенные в жертву, воины, сраженные в бою, казненные преступники, и совсем другое — Драконт. Это была кровь самого Юлия.
— Ты не должен был возвращаться, — прошептал брат.
Он с трудом выдавливал слоги, как будто те застревали у него в горле.
— Я отправил его в подвал искать сокровища. Я надеялся, но он меня все равно пырнул. Однако у нас есть время бежать… скорее… скорее!
Драконт попытался подняться и сесть. При этом внутренности вывалились из его распоротого живота.
Юлий заставил брата лечь.
— Сейчас нам нужно уходить… скорее… — Голос Драконта становился все слабее.
Юлий сильно надавил на края страшной раны, чтобы остановить кровотечение. Ему страстно хотелось, чтобы вывалившиеся внутренности вернулись на место, рассеченные нервы, кровеносные сосуды и ткани срослись, однако добился он только того, что его руки оказались перепачканы горячим липким месивом.
