ВЛАДИМИР ШУЛЯ-ТАБИБ
ЕВРЕЙСКОЕ ТАКСИ
Это ведь нонсенс. Еврейского такси в Нью Йорке нет и быть не может: все равны, никто не смеет отказать в услуге другому из-за его расы и национальности. Тем не менее еврейское такси в Нью Йорке есть, потому что аборигены-евреи предпочитают ездить на евреях. Свобода: на чем хочу, на том и езжу.
Я из тех, на ком ездят.
О своей прошлой работе американцы говорят: I used to work as a doсtor. Дословно это звучит так: я использовался на работе как врач. Я знаю, что дословный перевод всегда неточен, но глагол «использовать» — здесь прямо в десятку. Меня всю жизнь как-то использовали:: в молодости как врача, офицера-десантника, мужа наконец. Здесь в ходу выражение «юзаный» — русский варваризм от английского USE — пользоваться, употреблять. Юзаный — значит, использованный, б\у, бывший в употреблении. Так вот я — юзаный военный врач, бывший майор медициннской службы, бывший врач «скорой помощи». Разумеется, ТАМ, здесь же на «скорой» врачи не работают. А сейчас я драйвер — юзаный еврей, таксист-шоферюга, который живет от 8 утра до 8–10 вечера, остальное время спит. Живет — значит, вертится по нью-йоркским улицам в их бешеном ритме средь грозного урчания тяжелых грузовиков, истерического рыка свермощных мотоциклов, воя сирен «скорой», полиции, пожарных. А вечером, едва добравшись до койки, рухнет в нее и, не донеся головы до подушки, спит.
И снится ему один и тот же сон: машины — добрые и злые, красивые (их тут называют «секси») и с перекошенными оскаленными мордами. С ревом и рыком носятся они взад-вперед, как пылинки в узком луче света, и я мечусь в бескрайнем железном стаде, ищу спасения и не нахожу: справа и слева, сверху и снизу — бездонная темнота.
А ведь так недавно был я под крылышком доброй мамы НАЙАНЫ, и Америка казалась мне благодушной богатой тетей, щедрой и ласковой. Но кончилась НАЙАНА, кончилась и щедрость. Тетушка показала зубы. Я пошел по торной дороге всех русских эмигрантов — в кар-сервис. Я понятия не имел, с чем это едят, не знал ни языка, ни городских дорог, а в нью-йоркском атласе аж 31 карта! Но я знал, что денег нет, их надо как-то заработать. Что я умею? Двадцать лет лечил людей, это я умею. Но права на это занятие у меня нет, и неизвестно, будет ли когда-нибудь. А еще что? Откроешь в газете раздел «спрос труда» — взбодришься. Впечатление, что ты позарез нужен везде, тебя ждут не дождутся фирмы и прочие работодатели. Потом высняется, что без языка и пресловутого американского «экспириенса» (опыта работы именно в Америке) тебя ждут только в кар-сервисе, ну еще и в уличной торговле. Торговец из меня никакой, таланта на это Бог мне не дал, остается кар-сервис. Хозяину выгоден драйвер со своей машиной: он за тебя не отвечает, за твою машину у него голова не болит, а 25 процентов выручки ему отдай и не греши.
— Ты вот что уразумей, — просвещал меня опытный родич, — по твоей шоферской квалификации тебе больше всего подходит кар-сервис в еврейском районе.
— Почему? Я ведь…
— Знаю, все знаю, сам через это прошел! Дело в том, что тамошние евреи, как правило, ездят постоянными маршрутами, ты их быстро изучишь, не придется тратить время и нервы на поиски нужной улицы по картам Нью Йорка. И что еще немаловажно: религиозные евреи — народ относительно спокойный, трезвый, наркоманов среди них практически нет. Тебя не ограбят, бутылкой по башке не дадут, нож к горлу не приставят. Ни в Гарлем, ни в Южный Бронкс, ни в Ист Нью Йорк они не ездят. Тем более вечером. Наконец, чтобы работать законно, нужно купить права TLC.
— Это еще что за зверь?
— О, так ты и этого не знаешь? — засмеялся он. — Ставь бутылку за лекцию. Чтоб иметь право возить пассажиров, ты должен иметь права TLC — они стоят недорого, около 60 долларов. Но чтобы возить пассажиров на своей машине, вдобовок к этим правам нужно приобрести еще и номера TLC, а это уже пахнет двумя-тремя тысячами!
Я свистнул.
— Вижу, тебе это не больно нравится?
— Денег нет, вот и не нравится, — буркнул я.
— Значит, надо обходиться своей машиной и не попадаться на глаза патрулям TLC, не то таким штрафом огреют, что тебе и в сорокаградусную жару холодно станет. Понял?
— Не-а. А если остановят?
— В Америке просто так не останавливают, не имеют права. Вот если ты нарушишь правила движения, тогда остановят. И тут уж влепят за все сразу по совокупности: за нарушение, за непристегнутый ремень, за незаконного пассажира — за все! Этого контроля надо остерегаться главным образом при высадке: не приведи Господь, заметят, что берешь деньги — пропал, не отмоешься.
— Понял. Но неужели не останавливают просто так, чтоб хоть документы проверить?
— Могут. Но если ничего противозаконного не обнаружат, ты можешь подавать на них в суд: дескать, задержали, а я опоздал на деловую встречу или на самолет и из-за этого потерял миллион. Твой адвокат это мигом докажет. Патрули это знают и побаиваются, зря не трогают. Но и тебе надо быть осторожным, особенно в аэропортах, возле госпиталей.
— Убедил, — вздохнул я. — Веди.
Первый человек, с которым я познакомился на новой работе, диспетчер Иосси, оказался уникальной личностью: родился в Израиле, женился на русской, из-за этого перебрался в Америку и уже лет двадцать живет в Нью Йорке. Этот коротенький кругляшок-колобок неизменно весел и лихо болтает на идиш, иврите, русском, польском, английском и еще на каких-то экзотических языках — словом, на всех, которыми пользуются евреи всего мира.
