В Питере мокро.
Очередная порция дождей.
В лужах смазанные поцелуи фонарей. Особое удовольствие — наступить на них и пройти дальше.
Где-то неподалеку, на грязной лестничной площадке — она. Большеротая, сероглазая. На шее бьется жилка. Красный цвет ей тоже к лицу.
Сначала все было хорошо, а потом он ее убил.
И началась новая глава.
Сначала длинный сверкающий туннель, извилистый, словно жизнь алкоголика — взлеты и падения, потом пара формальных вопросов. К нам? Или уровнем ниже? Выбирайте. У них компания, у нас условия. Итак…
К вам, к вам! Все души в гости к вам!
После — БЛАГОДАТЬ! Навсегда.
Навсегда?
Скорая помощь должна вот-вот подойти.
Прежде чем захлопнуть лестничную дверь, он набрал «03». Из милосердия. Он не зверь, он человек.
Верую в тебя, Господи! Верую! Сегодня дежурит очень хороший врач. Может, он успеет к той, которая сейчас умирает на грязном полу. Это как повезет.
…От дождя блестит гладкая голова. Да, с волосами ему не повезло. Все остальное в норме: зубы, зрение, сила и ловкость. Подтянутый мужчина средних лет, у которого теперь все в полном порядке. «Эдем» может работать спокойно. Теперь ему ничто не угрожает.
На автобусной остановке объявление:
«Сдаю постель в этом районе. С завтраком или без завтрака, по вашему выбору. Звонить до полуночи.»
Он отрывает белый листочек, похожий на пропуск. До полуночи еще есть время. И теперь можно немного отдохнуть. До следующего аукциона смерти.
Оптимист говорит, что стакан наполовину полон. Пессимист считает, что стакан наполовину пуст. Нет, не так. Оптимист всегда найдет выход из тупика, пессимист уверен, что этот выход — вход в новый тупик. Опять не то, но теплее. Попробуем так: оптимист утверждает, что наш мир лучший из всех существующих, пессимист догадывается, что это действительно так. Уже ближе. Впрочем, тема оптимизма и пессимизма настолько благодарная, что можно без конца проводить параллели. Если, конечно, на то есть время и желание. Желание у меня есть, а вот времени в обрез. Если уж честно, времени совсем не осталось. Ни минуты, ни секунды.
В сложившихся обстоятельствах придется свернуть философские дискуссии о пользе и вреде оптимизма и перейти на пессимистическую программу действий. Кто «за», прошу поднять руки. Принято единогласно. В воздухе одиноко подрагивает моя рука.
Ну и ладно: пессимизм, так пессимизм, благо повод имеется. Скорей всего, стакан действительно наполовину пуст, а наш мир — лучший из всех существующих. Только кто сказал, что он хорош? Все относительно.
Мои проблемы также относительны. Кому-то они покажутся настоящей катастрофой, кому-то — ерундой, на которую не стоит обращать внимание. Правда, я еще не встречала человека, убежденного в том, что обвинение в убийстве — ерунда. Как минимум, подобное положение вещей будет сильно раздражать, максимум — обвиняемый впадет в истерику и начнет совершать одну ошибку за другой. Например, станет кричать на каждом углу о своей невиновности или, чего хуже, начнет собственное расследование. Возможен и некий промежуточный вариант: впасть в шоковое состояние и не реагировать на окружающий мир, лучший из всех существующих.
Что же мне выбрать? Минута на размышление.
А ведь каких-то два дня назад я была счастливейшей из женщин: дом — полная чаша, вполне дееспособный любовник, выполняющий любое желание, куча внимательных родственников и стабильное финансовое положение. Я работала деканом на престижном факультете культурных отношений, хотя давно созрела к тому, чтобы сменить место работы. Не из-за денег, исключительно из интереса. Справедливости ради признаюсь, что последнее время работала только для того, чтобы не умереть дома от скуки. Деньги мне не нужны: два бывших мужа за границей — в Англии и в Америке — прекрасно обеспечивали и, надеюсь, будут обеспечивать нашу дружную семейку. Причем делают они это настолько хорошо, что в отечественной прессе меня уже называют скромной российской миллионершей. Не совсем верно по факту, но, согласитесь, очень приятно. С детства мечтала быть миллионершей. Собственный самолет, яхта, дом на Багамах и пятнадцать шиншилловых шуб, опять же на Багамах. Только представьте: утро красит нежным светом Багамские острова, вокруг симпатичные аборигены и я — в шиншилловой шубе. Умереть, не встать! Все аборигены будут моими. Может, когда-нибудь моя мечта и сбудется. Кто знает… По крайней мере, бывшие супруги исправно платят алименты и при этом не испытывают финансовых угрызений. Живу я по средствам, скромно и экономно, чего не скажешь о моих родичах. Вот кто любит шикануть на широкую ногу. А нога у них ой, как широка. Дай только волю.
Был у меня еще один бывший муж — Ванька Иванов, первый по счету, обосновавшийся в Канаде. Он тоже не забывал про лучшие годы и молодость, которые ему практически безвозмездно подарила экс-жена. Увы, на этом источнике дохода пришлось поставить жирный крест: прошлым летом, когда Ванька вздумал навестить родные пенаты и подарить мне знаменитый изумруд Лукреции Борджиа, Иванова убили. Впрочем, это совсем другая история.
Родственники, доставшиеся от трех браков, открыли брачное агентство «Гименей отдыхает!». Как ни странно, но дело оказалось на редкость прибыльным. Дед Карл и бабушка Клара (наследство от первого супруга Ивана Иванова, того, кого, не так давно отправили в мир иной) заведуют организацией матримониального процесса, бухгалтерией и всеми кадровыми вопросами. Тетка Соня и дядя Фима (наследство Петра Петрова — второго муженька) занялись психологической и эстетической подготовкой кандидатов в женихи и невесты. Наконец, Ольга и два ее сына-близнеца — Коля и Толя (родичи от третьего брака — жена и дети) особой пользы не приносят, но зато регулярно действуют на нервы. Впрочем, я всегда могу от них скрыться. По задумке архитектора, наш дом поделен на две равные половины. На одной расположилась я, на другой — шумная родня вместе с Гименеем. На половине родичей еще прописаны золотые рыбки-пираньи, у меня обитают крокодил Гена и жаб Жбан.
