Августовский полдень. Солнце.
Сидя на скамейке, Иван Матвеевич Курилов спорит с Сашей Любимовым.
Час назад Саша проходил по бульвару и увидел своего учителя — члена-корреспондента Академии наук, тихо и смиренно прогуливавшегося в тени деревьев. Поздоровался, поговорил о жаре. Сейчас сидит на солнцепеке, на раскаленной скамейке, не замечая прохожих, криков играющих рядом ребят.
Они в пути. Кругом шелестят заросли формул, выкладок, уравнений… Под ногами прогибается зыбкая почва предположений, догадок, сомнений. Коварные ямы, лабиринты и тупики, ложные тропы и непроходимые кустарники замедляют их движение к истине.
Саша, застряв в пути, отчаянным взором уставился на Курилова, а тот хитрит и не торопится подбрасывать спасительную мысль.
Мячик, которым играли ребятишки, прыгнул два раза по гравию и попал точно между спорящими.
— И… эх! — выдохнул с досадой черноглазый шустрый мальчик и побежал за мячом.
— Не спешите, Саша, — говорит назидательно Курилов и подкидывает мяч несколько раз.
Саша стремительно несется кратчайшим путем к истине, его феноменальная память услужливо предоставляет новые и новые данные.
Курилов подкидывает мяч.
Мальчик лет десяти, в белой рубашке, в коротких штанишках с пояском и в сандалиях, нерешительно стоит перед ними, слушает мудреную Сашину речь и странно морщится.
— Извините, — говорит он вдруг и излагает формулу, к которой, словно к финишной ленточке, мчится взволнованный Саша, подстегиваемый колкими замечаниями Курилова.
Слова мальчика производят на ученых обжигающее действие. Мяч выкатывается из рук растерявшегося Курилова. Саша замолкает и бледнеет. Они недоверчиво смотрят на мальчика, а тот приветливо улыбается.
— Я хотел вам помочь, мне показалось — вы в затруднении, — говорит он и убегает к товарищам.
На скамейке остаются два оцепеневших человека. «Да, да! — думают они. — Все было именно так, мы сидели и спорили, подошел десятилетний мальчик и одним махом подвел черту нашему спору. Мальчик свободно оперирует сложнейшими абстрактными понятиями…»
Испепеляющее любопытство поднимает их со скамейки. Мгновение — и они возле играющих в мяч.
Задыхающийся от бурного бега Курилов спрашивает черноглазого мальчика:
— Как тебя зовут, малыш?
— Игорь.
Саша Любимов агрессивнее Курилова. Он атакует мальчика вопросом из анналов ядерной физики.
— А известно тебе, что…
Видимо, мальчику это известно, потому что он расцветает улыбкой, немедленно выясняет суть вопроса, и в тот момент, когда Курилов, подавляя невольную зависть, вынимает платок из кармана и начинает обмахиваться, вопрос решен.
Далее следует заявление мальчика, вежливое и безапелляционное:
— Метод рассуждении, которого вы придерживаетесь, устарел! Представьте себе, что вы хотите изучить повадку рыб и вытаскиваете для этого рыбу из воды! Нас учат в школе, что любой вопрос берется в совокупности… Простите за пример…
Молниеносным движением рука мальчика собирает воедино несколько неоднородных фактов, сжимает их в кулак, и — происходит чудо! — на разогнувшейся ладошке возникает ясная, кристальная мысль.
Мысль поражает ученых новизной, в то же время Курилов готов поклясться, что он приближался к ней. Ну, конечно! Это же грезилось ему однажды… Москва… беседа с американским физиком… ощущение — вот-вот!..
Грезилось и исчезло. И волшебно возвращено сейчас десятилетним Игорем, феноменальным мальчиком в белой рубашке и коротких штанишках.
— Что я наделал! — вдруг огорчается мальчик.
— Что? Что? — испуганы ученые.
— Папа и мама… Они ищут меня. Я же ничего не сказал им, ушел играть, и все.
Ученые смотрят туда, куда с виноватым видом вглядывается мальчик.
Папа и мама бегут, спешат, видят сына, машут ему руками.
Курилов тихим, восхищенным голосом говорит:
— Древние греки…
Саша Любимов односложно подтверждает:
— Да…
Игорь удивленно на них косится.
— Вот уж не древние греки… Нормальные люди — мои папа и мама…
Папа и мама подбегают к сыну, папа говорит всем:
— Здравствуйте!
К сыну:
— Где ты пропадаешь?
— Как можно? — возмущается мама.
— К машине! — восклицает папа. — Немедленно к машине, иначе мы не улетим!
— До свиданья! — говорит Игорь ученым.
— До свиданья! — говорят папа и мама ученым.
Взявшись за руки — папа слева, мама справа, посредине мальчик, загадочная троица в белом направляется вдоль бульвара. Ученые ловят себя на том, что любуются их бегом. И люди на бульваре останавливаются и любуются их бегом…
Потом Курилов ужасается быстроте, с какой тайна уходит из рук. Он приказывает:
— Саша! Вы молодой, сильный — бегом за ними, не упускайте их!
Саша исчезает быстро. Курилов, отдыхая через каждые двадцать метров, тихонько поругивая возраст, пробегает два квартала и видит долговязую фигуру своего ученика.
Ученик стоит в неловкой позе и смотрит в небо.
Курилов яростно кричит:
— Упустили!
Саша вдруг смеется и мотает головой. Внезапно смех его стихает. Саша говорит:
— Эти «древние греки»… Они оттуда…
— Откуда?
Саша повествовательным тоном начинает:
— Я догнал их. Я спросил, кто они. «Из будущего!» — ответили они мне. Я намекнул, что меня ничуть не забавляют их шутки. Они повторили свой ответ. Некоторое время я бежал, обескураженный. Они заговорили между собой о каких-то неполадках в управлении. Папа сказал, что Игорь тронул не тот рычаг, и их занесло в прошлое время. Мама сказала, что теперь целый год Игорю не доверят такой сложной машины. Мальчик что-то возразил им, он так безбожно уснащал свои объяснения непонятными терминами, что папа сравнил сына с ожившим техническим справочником. Меня это замечание почему-то рассмешило, я фыркнул, они оглянулись на меня и засмеялись. На тротуаре стояла какая-то ребристая блестящая машина. Прохожие любопытствовали, трогали машину руками. Эти трое подбежали к машине, я остановился в пяти метрах от нее. Открыли люк, папа крикнул людям: «Дальше, дальше, пожалуйста, отойдите!» Люк закрылся, машина вздрогнула, завибрировала и вдруг исчезла! Все по привычке стали смотреть в небо, ища ее следы. Но ведь она и не поднималась, она просто исчезла! И тут я поверил во все, что они говорили мне! Они оттуда… Они действительно оттуда!
